Пьянящий вкус жизни (Сильнее времени)
Шрифт:
Она услышала, как присвистнула Рене:
– Ого! Смотри не завались с ним прямо в поле. Запомни: постель будет помягче земли.
Кэтлин заставила себя отвести взгляд от Алекса и продолжить работу.
Нет, она не собирается сдавать свои позиции. Мешало только одно – она стала неважно спать и ей все время хотелось свежего воздуха.
Кэтлин бессильно опустилась в кресло у окна и устремила невидящий взгляд на раскинувшиеся перед ней поля, залитые лунным светом. Она обманывала саму себя. Сон не шел потому, что этот чертов Алекс
Последние две ночи она провела, стоя у окна, и видела, как он спускался с холма и уходил в поля. Он выглядел подавленным. Походка его была усталой. Обе эти ночи он пропадал надолго, и она тоже, не смыкая глаз, ждала его возвращения.
Вот и теперь он снова возвращался уже под утро. Ночь была такой тихой, что она слышала шорох его шагов и его дыхание. Луна стояла высоко и высвечивала его темные полосы и высокую крепкую фигуру. Остановившись на нижней ступеньке, он внезапно поднял голову и посмотрел в сторону ее окна на втором этаже. Она отпрянула, захваченная врасплох.
– Кэтлин?
Она не отвечала.
– Я знаю, что ты там. Я видел тебя.
Молчание.
Он снова заговорил, и в голосе его звучала боль:
– Не заставляй меня ждать, ты очень нужна мне.
Он уже говорил это. Она прижала к пылающим щекам холодный бледно-зеленый шелк гардин, чувствуя, как снова набухает грудь, как ткань ночной рубашки мешает глубоко вздохнуть.
«Боже!» Она начала понимать, что и он тоже нужен ей.
Алекс постоял еще немного. И каждый мускул его тела был напряжен до предела. Потом он медленно начал подниматься вверх по каменным ступенькам, пока не исчез из поля зрения. У нее перехватило дыхание, когда его шаги послышались на втором этаже;
Он прошел мимо ее двери и зашагал дальше по коридору в свою комнату.
4
Было уже далеко за полночь, когда она увидела Алекса, спускавшегося вниз с холма, к полям.
Она закрыла глаза и прижалась горячей щекой к холодному оконному стеклу.
Кэтлин чувствовала, что ее неумолимо тянет выйти следом за ним. Господи! И за что ей эта мука? Отчего она не может избавиться от наваждения? Ни думать, ни работать, ни сосредоточиться на чем-то.
Кэтлин вдруг замерла, когда до нее дошла очень простая мысль. Не мужчина мешал ей! А желание, которое она испытывала к нему. И если это желание удовлетворить, то она сразу станет сама собой. Как же глупо она себя вела все это время!
Кэтлин вскочила и бросилась к двери.
Нельзя оставлять времени ни на размышления, ни на отступление. Она стремительно сбежала по ступеням вниз. Теплый ветерок принес запах лаванды. Ткань сорочки ласково прильнула к ее телу. Алекс уходил все дальше, его почти не было видно, и она бегом устремилась за ним. Должно быть, он миновал уже недавние посадки роз. Его шаг становился все шире и стремительнее.
Почему-то ей не приходило в голову, что можно окликнуть Алекса, и он остановится,
Окликать его не пришлось. Алекс почувствовал ее присутствие. Не доходя до жасминового поля, он остановился и обернулся.
Выражение его лица поразило Кэтлин.
Она почувствовала вдруг такую слабость во всем теле, что вынуждена была остановиться.
– Все хорошо, – сказал Алекс низким, грудным голосом. Его взгляд пробежал по ней – по ее растрепавшимся волосам, развевающейся ночной рубашке без рукавов, комнатным туфлям на босу ногу. Протянув ей навстречу руки, он позвал: – Иди сюда.
И она медленно пошла к нему.
Он смотрел на нее сверху вниз, и, казалось, даже скулы его заострились от напряженного ожидания.
– Да? – спросил он севшим голосом.
Она еле смогла шевельнуть пересохшими губами:
– Да.
Он схватил ее за руки и увлек за собой на жасминовое поле. Кэтлин почти не чувствовала земли под ногами, несмотря на то что подошвы туфель были совсем тонкими. Тяжелый аромат жасмина, лунное серебристое свечение на темных волосах Алекса – каждая деталь воспринималась по отдельности. Но смысл происходящего расплывался.
– У меня больше нет сил ждать, – проговорил Алекс, остановившись и глядя ей в глаза. Его руки уже расстегивали «молнию» на джинсах. – Ради бога! Сними сама сорочку!
Она в некотором смущении смотрела на него. Скулы Алекса еще больше заострились, и она внезапно почувствовала новый приступ страха, как только что на дороге, когда он обернулся к ней.
– Быстрее. – Он как бешеный срывал с себя одежду, по-прежнему не отрывая глаз от ее лица. И вот он уже стоял перед ней совершенно обнаженный. – Я больше не могу терпеть, – сказал он, рывком сдергивая с нее сорочку, которую Кэтлин так и не успела снять, и крепко прижал к себе девушку.
Ее набухшая грудь прижалась к его покрытой темными полосами груди, и Алекс ощутил ее упругость и тепло. Из его горла вырвались какие-то хриплые звуки.
Соски Кэтлин горели, как в огне. И она сама вся была как огонь. И унять этот жар можно было, только еще теснее прижавшись к нему.
Он наклонился к ее соску и приник к нему ртом так, как умирающий от жажды припадает к живительному источнику. Прикосновение его горячего влажного языка чуть не свело ее с ума.
Кэтлин задыхалась. Ее пальцы запутались у него в волосах. Ее бесконечно возбуждала сила его желания.
– Алекс, это… – Она плыла как на волнах и не могла бы сказать, что в эту минуту они делали.
Он не отпустил ее груди даже в тот момент, когда положил ее на землю. И оторвался лишь на миг, чтобы сказать:
– Это не очень удобно, но ты потерпи… – и лег на нее сверху, касаясь ее бедер своими. Его ладони гладили и сжимали ее бедра. Казалось, он трогал ее одновременно и снаружи и внутри. Кэтлин вскрикнула от того, что мускулы непроизвольно сократились. А его пальцы продолжали двигаться в ней равномерными толчками.