Пять из пяти
Шрифт:
— И по делу! — нагло заявил я.
Один из охранников (кажется, в комнате их всего было четверо… точно, четверо), тот, что, присев на корточки, настраивал шипевший и свистевший телевизор, время от времени подкручивая ручку громкости и постукивая по боковой панели, оторвался от полезного своего занятия и удивлением посмотрел на меня.
— Ты чего это? — спросил он.
На экране мелькали расплывающиеся в тумане картинки и иногда слышались короткие обрывки фраз.
"На первом канале…"
— Чего
— Дверь вы забыли закрыть в нашу камеру! — недовольно сказал я. — Непорядок.
— А мы-то тут при чём?! — возмутился третий охранник (он сыпал чай в большой ведро, подхватывая щепотью листья из красной жестяной банки). — Боцман на обходе был. Ты Боцмана тут видишь?
— Нет, — ответил я.
— А почему? — задал третий риторический вопрос.
Тот, что настраивал телевизор — снова начал было гоготать (так это на его голос я шёл!), но третий перевернул банку, высыпав в ведро весь оставшийся чай, и решительно прервал своего коллуге:
— Ты, Баклан, техникой занимайся! Кто тут электрик?
— Я, — ответил настраивавший, враз перестав смеяться.
— Вот так и чини! — прикрикнул на него третий. — До футбола полчаса осталось, а у тебя конь не валялся!
— Чиню… — пробубнил электрик и сердито засопел.
Видно, ему очень не понравилось, что отругали его в присутствии артиста.
— Почему ты тут Боцмана не видишь? — снова спросил меня третий.
И ответил:
— Он к Веронике пошёл. Приказ выполнять. Так что у вас его и ищи. Скажи, чтобы клетку закрыл и заодно скажи, чтобы ключи на вахту сдал. А то потеряет ещё, долбоёб старый…
— А вы нам чайку не дадите? — попросил я.
— К ночи ближе… — как-то неопределённо ответил третий. — Если кипяток дадут… Не видишь — сами в ведре кипятим!
— Вижу, — ответил я.
И ушёл.
Боцман и в самом деле пришёл к Веронике.
Один.
— Я… это… в соответствии с заявкой, — замычал он.
И опустил голову.
Я стоял в коридоре. Рядом с клеткой Вероники, в двух шагах от Боцмана, за широкой его спиной.
Вероника, конечно, сразу меня заметила. Подмигнула мне и поманила пальцем.
Я отрицательно помотал головой (нет, правда… какая-то она неухоженная, как будто специально вымазалась грязью и посыпала голову пухом из дырявой своей подушки… с Никой разве сравнить?.. да и вдохновения с ней никакого, уездный цирк-шапито с дырявым куполом, пускай уж к ней клоуны с охранниками ходят…).
— А чего один? — обиженно спросила Вероника, и расстегнула верхнюю пуговицу на розовом своём халате с рюшками, синей заплаткой на левом рукаве и маками, что красной нитью вышиты были на уровне талии. — Договорились же, что групповое будет…
— Не-е-е! — Боцман замотал головой и переступил с ноги на ногу. — Групповое — никак нельзя. Скоро же футбол, финал будет… Ребята никак придти не могут, меня вот попросили. Так сказать, делегатом от всех… Я же всё равно в футболе не очень…
— Да ну! — удивилась Вероника и быстрым движением расстегнула все остальные пуговицы. — Молодец! Настоящий моряк! Один за всех, стало быть, и все…
— Ты… это… — обиженно пробурчал Боцман. — Ты не издевайся. Чем могу, как говорится… Я тебе не пацан какой, так что преддупреждаю — сильно не дёргайся. А то ведь не получится ничего…
— Ой, ой! — Вероника хихикнула и сбросила халат, оставшись в ночной сорочке.
"Ну, ладно" решил я. "У неё с Боцманом тягомотина ещё часа три будет тянуться, а мне камеру надо закрыть… А то страший охранник с обходом пойдёт".
— Эй, охранник! — позвал я.
Боцман вздохнул и повернулся ко мне.
С полминуты морщил лоб, соображая (я терпеливо ждал).
Потом лицо его просветлело от озарившей его догадки.
— Ну, правильно, — сказал он. — Второй раз на этой неделе… Склероз, мать его! Я что, опять дверь забыл закрыть?
— Опять, — подтвердил я.
Вероника устала ждать, махнула рукой, решительно сбросила сорочку (конечно, у неё не только лицо чёрным вымазано было!.. ну груди, как ни странно, ничего, очень даже ничего — полные, но тугие, не отвисшие… может, когда-то она и впрямь была красавицей?… на мгновение я даже позавидовал Боцману… фу, дошёл!.. я же артист!).
Потом упала на койку и истошно завопила:
— Оставьте меня! Мерзавцы! Ой, мама, не надо! Не надо!!
— На ключи, — шепнул Боцман и поспешно сунул мне в руку тяжёлую связку. — Свой сам найдёшь… Некогда мне.
— Я дверь закрою изнутри, — ответил я ему. — Будешь проходить мимо — заберёшь. Идёт?
— Да за что же это мне?!! — продолжала вопить Вероника.
— Идёт, — согласился Боцман.
И, заткнув уши ладонями, зарычал:
— Да не ори же ты! Имей совесть, дура немытая! Я же пожилой человек, я устал. Дай хоть раздеться, сосредоточиться… Да, кстати, чуть не забыл! Я журнал вахтенный принёс, тебе тут отметку надо сделать, расписаться… Директор приказал. По мере выполнения задания… Так я тут за троих расписался, и для тебя местечко в уголке осталось… Всё по правилам…
— Пошляк! — всхлипнула Вероника и пнула Боцмана пяткой.
Я вернулся в камеру.
Закрыл дверь.
Просунул в узкое пространство между прутьями руку и начал по очереди пробовать ключи, пытаясь вставить их в узкую скважину замка.
— Как там? — спросил Карлик.
— Никак, — ответил я. — У Вероники Боцман…
— Обломился ей праздник, — заметил Карлик.
Я кивнул. И поморщился — прутья с ребристой насечкой больно давили на руку.
— Ещё? — спросил Карлик.