Пять кубков
Шрифт:
Она кивает.
– Знаю. Пакт.
Еще в те дни, когда я только начинал свою работу в консалтинговом агентстве, Мел, Портер и я заключили пакт – что все, что мы обсуждали, останется между нами. Безусловно, мы соблюдали этику, но невозможно было представить, что мы никогда бы не обсуждали наши дела. Это то, чем занимаются любовники и друзья – обсуждают свои будни.
– Дело не только в этом, – я рычу и достаю из кармана карту Таро. Она все еще в пакетике, так и не распечатана. Сомневаюсь, что Шейвер оставил бы отпечатки,
Я передаю ее Портер, она изучает рисунок на обороте, затем спереди.
– Пять кубков.
– Карта означает потерю, скорбь, – я даю ей пару минут, ей не нужно заставлять меня объяснять дальше. – Я нашел ее вчера на могиле Мелани.
Портер сверлит взглядом карту.
– Ублюдок.
Я усмехаюсь, не могу сдержаться.
– Не очень-то этично с твоей стороны. – Но невероятно очаровательно.
Она протягивает мне карточку, избавляясь от нее, как будто просто держа ее в руках, она может заразиться неведомой болезнью.
– Уэст, я знаю кто мой клиент. Внутри меня всегда есть колодец, который я приберегаю для надежды... но кто-то должен делать мою работу. Кто-то должен его защищать.
– Но не ты. Больше нет.
Она торжественно кивает и смотрит на меня.
– Как ты понял, что он виновен?
– У него сросшиеся мочки ушей.
Она фыркает.
– О, да ладно.
– Серьезно. Это рецессивный признак, который чаще всего встречается у преступников с антисоциальными и психопатическими патологиями. – Я пожимаю плечами. – Не надо ненавидеть парня за то, что он называет это так, как есть.
Мгновение тишины наполняет воздух, как только стихает ее смех. Затем она вздыхает. – Знаешь, перед тем как перейти на другую сторону, после смерти Мел, я спросила себя – что лучше – осудить невиновного или освободить виновного?
Я пристально смотрю на нее, наблюдая, как ночной ветерок бросает пряди волос на ее лицо, как ее густые ресницы обмахивают ее щеки каждый раз, когда она моргает. Она сосредоточенно смотрит на воду, как будто в ней содержится ответ.
– Ну, ты, очевидно, сделала свой выбор. – Никакой горечи.
Она прикусывает губу.
– Я никогда этого не делала. Я не знаю ответа на этот вопрос. Я начала работать в фирме, потому что больше не могла работать в офисе окружного прокурора. Не без Мел.
Боже, какой же я придурок.
– Портер... – Что я могу сказать? Прости, что я был так поглощен своей болью, что не заметил твою? Я парень, который должен знать, о чем все думают, и все же я не мог прочитать ее.
Отрицание.
Я не хотел.
Скорбь поглотила меня. И ее скорбь я не мог вынести.
Я открыл рот, чтобы сказать... что-нибудь, но она покачала головой.
– Послушай, я считаю, что это правильно с обеих сторон. Кто-то должен обвинять, а кто-то защищать. Я прекрасно сплю
– Еще раз, отметил. Трусы Супермена тоже снять?
Ее смех щекочет меня, словно раскаты грома. Удивительно.
Боже, мне еще больше ненавистно то, что придется остановить.
– Мне нужно знать, какие у защиты могут быть оправдывающие доказательства в новом деле. Мне нужно знать, есть ли доказательство, что Шейвер преследовал Тиллман до ее убийства.
Ее смех и улыбка исчезли.
– Ты... что? Обвиняешь меня в нарушении правила Брейди?
– Нет... я бы никогда так о тебе не подумал...
– Тогда ты слишком далеко заходишь, даже спрашивая об этом. Твоя команда все еще помогает обвинению.
– Я могу расценить эту карту как угрозу, Портер. – Я размахиваю ею между нами. – Герой или нет, никто не сможет надавить на меня, чтобы я признал Шейвера невменяемым. Он не сумасшедший.
Она хмурится.
– Ты разговаривал с ним всего один раз. Минут десять. Ты хорош, Уэст. Но даже ты можешь признать, что это раздвигает границы этики с твоей стороны. – Она многозначительно изгибает бровь.
– Хорошо. – Я вытаскиваю руки и сажусь так, чтобы быть к ней лицом. – Как долго мы здесь сидим?
– О нет... – Она начинает подниматься, но я хватаю ее запястье. Она переводит взгляд с моей руки на реку и со вздохом уступает. – Я не хочу, чтобы ты читал меня.
– Я занимался этим все время.
В ее глазах вспыхивает удивление.
– Вот этот взгляд, – пальцы нащупывают ее пульс, – слегка расширенные зрачки... ты беспокоишься о том, что я мог узнать во время нашей беседы.
Ее губы сжимаются.
– Чтобы произвести на меня впечатление, ты должен придумать что-нибудь получше.
Я улыбаюсь.
– Ранее, когда я упомянул трусы, ты слегка покраснела. Ты на мгновение представила, как бы я смотрелся в этих секси-трусах. – Я изгибаю бровь.
Она смеется.
– Это жестоко! Ты сказал это специально, чтобы доказать свою точку зрения. Люди в подавляющем большинстве визуалы. Это данность.
Ее пульс резко участился.
– Ты лжешь. А это значит... – я еще глубже заглядываю ей в глаза. Ее зрачки расширяются. – Ты уже представляла меня таким раньше. Может, даже обнаженным.
Ее улыбка меркнет, она пытается убрать руку, но я крепко держу ее.
– Прекрати, Уэст. Я не буду этого делать.
Я еще не закончил раскрывать ее секреты.
– Когда ты говорила о своем выборе, осуждать или защищать, ты прикусила губу. Красноречивый сигнал, что человек испытывает стыд. Ты призналась, что не знала ответа на вопрос, во что я верю. Но не этот вопрос заставил тебя испытать незамедлительный стыд, что-то другое. – Я наклоняю голову и заглядываю ей в глаза. – Где правда, Портер?