Пять кубков
Шрифт:
Шейвер не отводит пристального взгляда от Портер, когда произносит:
– Я хочу остаться наедине с доктором.
Она качает головой.
– Я настоятельно не рекомендую это делать.
– Мы в надежных руках, – киваю на охранника, – офицер в состоянии разнять двух хулиганов.
Портер бегло смотрит на меня и возвращает внимание к Шейверу. Коротко вздыхает.
– Такого еще в моей практике не было, – с этими словами она убирает папку в кейс и встает. – Я буду снаружи. У вас есть
Наклонив голову, я наблюдаю, как она выходит из комнаты. Ее движения непривычно резки. Конечно, многое зависит от исхода дела, но ее беспокойство связано не с карьерой. Ее тревожит что-то другое.
– Ты здорово ее взволновал, – говорю Шейверу.
Он отклоняется на металлическом стуле.
– Что ж, должен признать, это не только моя заслуга, доктор Уэст. У вас с мисс Ловелл своя история, правда?
А вот об этом мы говорить не будем.
– Чего ты хочешь?
– Диагноз.
Моя улыбка становится шире.
– За пятнадцать минут? Я польщен твоей верой в мои способности, но это невозможно.
Он усмехается. У него приятный баритон. Думаю, его голос занимает не последнее место в наборе его талантов, благодаря которым он заманивает женщин в свои сети. Британский акцент добавляет шарма.
– Я согласен изменить свое заявление. Невиновен по причине невменяемости, – поясняет он, – а ты согласишься стать моим психотерапевтом.
– Народ, все заценили его шутку?
– Я серьезно.
– О, я знаю, что ты серьезно. Поэтому меня все это настолько забавляет, – Я наклоняюсь вперед и сцепляю руки на столе. – Ты не можешь изменить свое заявление в середине процесса. Судьям такое не нравится. Очень.
Он поправляет воротник своей отглаженной белой рубашки.
– Портер может.
Мой желудок охватывает тошнота при его фамильярном обращении к Портер.
– Я соглашусь дать экспертную оценку и показания в суде, – говорю, отклоняясь назад. Ненавижу дышать с ним одним воздухом. – А ты согласишься на новое судебное разбирательство и нового правового защитника.
Одноразовая сделка. Я не хочу провести месяцы или даже годы в качестве психотерапевта для этого девианта. Но я хочу, чтобы Портер держалась от него подальше. Как можно дальше.
Шейвер внимательно изучает меня. Я показываю ему свою руку, мою слабость. Но он достаточно умен, чтобы понять, что к чему. Если сначала я думал, что могу блефовать, при упоминании нашей с Портер истории, у меня не осталось выбора. Он открыто продемонстрировал свои намерения манипулировать моими чувствами.
Пусть лучше думает, что у меня только одна Ахиллесова пята.
Он торжественно кивает.
– Думаю, это мне подходит. Учитывая, что судья откроет новое разбирательство по делу, нанять другого адвоката для меня не проблема.
Мы ненадолго приходим к согласию, но есть кое-что еще: использование ключевых слов типа – наверное, вероятно, думаю – означают, что человек лжет. Понимаете, к чему я веду?
Шейвер не хочет избавляться от Портер. Она – его козырь в рукаве. Мало того, что она чертовски хороший адвокат, у нас с ней общее прошлое. И Шейвер может придумать креативную стратегию, как манипулировать мной.
Поэтому давать ему воспользоваться этим преимуществом не стоит.
Если он не сменит адвоката, я попытаюсь убедить Портер, что отказаться от дела будет наилучшим для нее выходом. Что будет довольно легко, ведь Шейвер будет косить под невменяемого и, соответственно, невиновного. Она не захочет участвовать в этом цирке.
И оставит Шейвера целиком и полностью мне.
– У этой сделки есть одно условие, – говорит Шейвер.
– Конечно. В этом мире нет места простоте.
Его хитрая улыбка меня раздражает.
– Я хочу, чтобы ты рассказал мне о своей жене.
У меня каменеет лицо. От усилия сохранить неподвижную мимику напрягается каждая мышца.
– У меня нет жены.
– Точно. Прости. Вы не успели пожениться. Но все равно, ты пережил потерю, похоронил свою женщину, и я хочу услышать эту историю.
Да пошел ты, Шейвер.
Именно поэтому я не могу быть его психотерапевтом. Я поклялся – как и Портер – что буду помогать пациентам на пределе моих возможностей. А этому психу помогать я совсем не хочу.
Если из-за этого моя клятва выглядит лицемерно, пусть так, я не возражаю. Ведь именно поэтому я консультирую в суде, а не держу личный кабинет психотерапии.
– Когда я буду проводить оценку твоей вменяемости, Шейвер, игры закончатся. У тебя не будет возможности покопаться в моей голове, чтобы удовлетворить свое извращенное желание. Моя жизнь – я – не имеем отношения к твоему диагнозу и подбору лечения.
– То есть, ты не собираешься рассказывать мне свою историю. Жаль. Портер тоже молчит. Но от этого мне лишь любопытнее узнать, что же вы двое такое скрываете.
– Мы договорились? – заставляю его вернуться к предмету разговора. Я устал и хочу, чтобы Портер оставила это дело сегодня. Сейчас же.
Шейвер протягивает руку, и охранник тут же подрывается в его сторону. Шейвер улыбается.
– Я просто хотел пожать ему руку, приятель.
Встаю и обхожу стол. Встречаюсь с его холодными пустыми глазами и пожимаю протянутую ладонь. Сжимаю твердо, чем вызвал у него еще одну сальную ухмылку, прежде чем отступаю.
Обращаюсь к офицеру.
– Вы не могли бы позвать мисс Ловелл?