Пять кубков
Шрифт:
Я опускаюсь на нее, наслаждаясь ощущением ее тяжелого дыхания, которое обдувает мое лицо. Ее грудь вздымается синхронно с моей, гул моего сердца затихает вместе со мной, насытившись.
Она проводит пальцами по моим волосам, и я целую ее в шею.
– Мы можем сделать это еще сотню раз... тогда ты, возможно, будешь близок к тому, чтобы загладить свою вину передо мной.
Смех вырвался на свободу.
– Значит твоя месть – смерть от секса. – Но я целую ее, медленно и нежно. И я буду тратить каждую минуту своего бодрствования, чтобы наверстать
Глава 11
Мёртвые говорят
Доктор Йен Уэст
Я чувствую себя возрожденным. Я тот же самый человек, но меня подняли и отряхнули. Взбили и наполировали. Покрестили в церкви Портер.
Мелодраматично? Может быть, немного. Но это не просто секс (который был умопомрачительным, кстати); это то, что за ним последовал пугающий шаг, а я не свалился на задницу с эпичным провалом.
Я психолог, если помните, и прекрасно понимаю, что три года – нездоровый отрезок времени для целибата после потери партнера. И еще, если вы также помните, я не люблю общую психологию. Поэтому вы не видите меня в большом удобном кресле, спрашивающим невротиков, как они себя чувствуют.
Учитывая, что процесс скорби для каждого разный, я решил принять долгое путешествие для себя. К черту пять стадий Кюблера-Росса. Я сделал это по-своему! Поется в версии Сида Вишеса (не Синатры). Сарказм и Нетфликс были моими компаньонами, когда я не был поглощен работой.
Работа – отличный способ избежать этого.
Я стою у раковины в мужском туалете здания суда, восхищаясь здоровым цветом своей кожи, тем, как мой серый костюм хорошо сидит сегодня. Я мою руки и поправляю волосы, прежде чем уйти.
Я похож на ребенка в его первый день в школе, только это намного лучше. Сегодня первый день суда. Совершенно новое дело. С чистого листа.
Вроде как.
– Захожу внутрь, – говорю Мие. – Ты проверила биографию присяжного номер семь?
– Чарли проверяет. Наш учитель истории не голосует. За ним никаких следов.
– Ладно. – Тогда оценю его лично. Посмотрим, смогу ли я уловить его настрой. Присяжный номер семь, Эндрю Смит, наша темная лошадка. Его ответы были такими, какие мы хотели услышать во время допроса, но не уверен в какую сторону его качнет.
Один присяжный может изменить приговор. Я не могу допустить, чтобы это произошло во время самого процесса.
Прохожу через двери суда, чувствуя трепет в животе, когда смотрю туда, где обычно сидит Портер. Она отстранена на еще одну неделю в фирме, но это дело громкое. Ее фирма все еще хочет, чтобы она пристально следила за ним.
Только она пока не пришла.
Я занимаю свое обычное место в середине пятого ряда и достаю телефон. Печатаю ей короткое сообщение, затем останавливаюсь, нависая большими пальцами над экраном. Этот запах нового зала суда не единственное, что мне действует на нервы.
Я заканчиваю сообщение простым: «Занял тебе место».
Никакого
К тому же, Портер ненавидит это дерьмо. И спасибо ей за это.
Мы не обсуждали, что будет дальше. У нас не было разговоров об отношениях после секса. Нам и не нужно этого делать. Мы сделали первый шаг. Мы здесь. Вот и все. И это кажется правильным.
Судебный пристав проходит мимо моего ряда и кашляет. Громко. Я оглядываюсь и замечаю его прищуренный взгляд на моем телефоне. Я безмолвно извинился и выключил телефон.
– Кто-то сегодня очень бодрый и забывчивый, – зудит Миа в ухо. – Так не похоже на вас, доктор Уэст. К чему бы это?
То, как она это произносит, словно уже подозревает ответ, заставляет меня оттянуть воротник у шеи. Кто-то только что включил отопление.
– Не твое дело, Миа. – Это надо сказать, потому что бесполезно лгать аналитику, которая достаточно долго проработала на тебя, чтобы разложить все по науке. По поведенческой науке, если точнее.
– Портер прекрасно выглядела вчера вечером, – говорит она, рыбачит, закидывает наживку. – А ты как думаешь?
Видите? В моей компании нет секретов.
– Да, это так. Это платье очень ей шло. А теперь возвращайся к работе.
В динамике звучит ее смех.
– Да, сэр.
Я улыбаюсь. Ничего не могу с собой поделать. Я уже и забыл, каково это быть беззаботным. Насколько легкой становится голова, словно накачан наркотиками. Я собираюсь проверить, пришел ли ответ от Портер, и вспоминаю, что телефон выключен.
Смотрю сначала на часы, потом – на двери.
Судебный пристав объявляет о начале заседания и приглашает судью. О'Хара председательствующий судья, и я благодарю свою счастливую звезду.
– Судья О'Хара любит меня, – шепчу я Мие.
Ее фырк делает мое заявление немного менее правдоподобным.
– Помнишь, когда он выставит тебя из зала суда?
Верно.
– Ему почти... тысяча лет. Он не может этого помнить.
Судья О'Хара щурится в мою сторону, его губы вытягиваются в тонкую линию. Ну и черт.
– Давай сосредоточимся на присяжных, – говорю Мие. – Вот что важно.
– Я обновила их профайлы. Готова, – подтверждает она.
Я хрустнул костяшками пальцев.
Ощущение, что за мной наблюдают, покалывает кожу, и я смотрю в сторону стола защиты. Шейвер пристально смотрит на меня, в его глазах хитрый блеск. Сегодня никакой улыбки. Он сосредоточен, полон решимости. Человек дела. Его губы шевелятся, но я не понимаю, что он говорит. В ответ на его легкий кивок я отвожу взгляд.
После того, как Шейвер произнес свое слово, суд начинается, и Смигел не ходит вокруг да около. В его вступительном слове он сразу начал с триады о безумстве. Повреждение мозга, психотическое состояние и "восстановленная память".