Пять миль
Шрифт:
Он подталкивает один из наполненных сталью мешков на столе и решительно смотрит на меня.
— Ты должна покончить с этим, — решительно говорит он.
— Знаю, — шепчу я.
— Так покончи с этим.
Глава 10
Спустя несколько часов и один краткий курс по взрывному делу, Джейс звонит мне. Сейчас середина ночи, и мы с Эллиотом уже давно уснули, заняв каждый свою кровать. Я отчаянно хотела,
Я перевела телефон на беззвучный режим и на цыпочках вышла на балкон. Осторожно закрыв за собой дверь, отвечаю на звонок.
— Привет, — шепчу я, прислонившись к высокому краю балкона.
— Ты уже на Фиджи? — спрашивает Джейс.
— Нет, — отвечаю я. — Я на другом конце города. Уже можно возвращаться?
Он усмехается.
— Ты уверена, что не хочешь просто сбежать с мальчиком-татуировщиком?
— Все совсем не так, — протестую я. — Я могу вернуться сейчас?
— Копы наконец-то убрались, — говорит он. — Я как раз собирался домой. Завтра большой день.
— Да ну? — спрашиваю я, заинтересовавшись. — Что за важный день?
— Утром мы едем в Тихуану, — говорит он. — Через границу. У тебя есть паспорт?
— Нет, — говорю я, мой желудок замирает. У меня есть несколько поддельных паспортов, но ни одного на имя Саманта.
—Ну, тогда, — говорит он, — Полагаю, ты останешься на одной стороне, пока мы отправимся на другую.
— О чем ты вообще? С какой стати мне куда-то ехать?
— Мой отец убежден, что кто-то в клубе имеет на тебя зуб. Думаю, он полон дерьма, но после инцидента с кокаином он не спускает с тебя глаз.
То, как он это говорит, похоже на то, что он слишком старается оправдаться. С глухим ударом в груди, в этот самый момент я понимаю, что он лжет мне.
Вся кровь приливает к голове, а ноги превращаются в желе.
— Уверен, что это не ты хочешь присмотреть за мной? — спрашиваю его.
На другом конце телефона возникает короткая пауза, прежде чем он отвечает.
— Сейчас это не имеет значения, не так ли? Просто скажи мне, где тебя забрать утром.
— Твой отец не хочет, чтобы я сразу же вернулась? — удивляюсь я.
— Мой отец занят тем, что разгребает дерьмо, — устало говорит Джейс. — Это я даю тебе возможность, Саманта. Это я даю тебе пять часов, чтобы убраться к чертям собачьим из Лос-Анджелеса.
Я поворачиваюсь и прижимаюсь лбом к стеклу, наблюдая, как грудь Эллиота поднимается и опускается, пока он спит.
— Я никуда не поеду, — отвечаю я.
— Я позвоню тебе в восемь, — говорит он, и телефон отключается.
Я даю Эллиоту поспать до шести, а потом бужу его.
Через два часа, когда мы завтракаем яичницей с беконом, он объясняет мне, что именно мне нужно сделать, и дает мне потренироваться с приложением, которое он нашел и которое позволяет мне звонить на пять телефонов одновременно.
Через тридцать секунд, когда все произойдет по-настоящему, бомбы должны взорваться, запустив цепную реакцию, в результате которой любой, кто окажется на
В том числе и Дорнан.
После того, как Эллиот покидает отель, до того, как Джейс должен позвонить мне, я провожу долгую минуту на балконе, наблюдая, как просыпается город, как машины забивают оживленную улицу Лос-Анджелеса внизу.
Я плачу, потому что я одна, у меня ничего нет, кроме шести бомбочек, которые невинно лежат на журнальном столике. Я плачу, потому что, хотя все происходит не так, как я себе представлял, хоть я и не смогу насладиться каждой отдельной смертью - все скоро закончится.
Что-то в этом заставляет меня чувствовать такую пустоту внутри - чувство, которого я не ожидала. Я всегда представляла себе, что не буду чувствовать ничего, кроме облегчения, при виде перспективы покончить с Дорнаном и его оставшимися сыновьями, кроме Джейса, естественно.
Именно в этот момент, глядя на машины, когда в воздухе начинает скапливаться смог, я понимаю две вещи:
Во-первых, я ни за что не причиню вреда Джейсу, чем бы он мне ни угрожал, каким бы страшным это ни казалось. Я никогда не причиню ему вреда. Даже после всего этого времени, даже после моей предполагаемой смерти, он все еще тот мальчик, с которым я хочу провести остаток своей жизни.
А во-вторых, после того, как они все умрут, и только мы с Джейсом будем стоять среди обугленного пепла, если он не сможет простить меня за то, что я сделала...
...мне больше не для чего будет жить.
Эти мысли вихрем крутятся в моей голове, что реально начинает кружится голова. Мои руки мертвой хваткой сжимают перила балкона.
Пожалуйста, прости меня.
Но я знаю, что он, скорее всего, не простит.
Джейс звонит ровно в восемь утра, жужжание телефона вырывает меня из мучительных дневных грез. Я беру трубку и прижимаю ее к уху, сглатывая сильное волнение.
— Доброе утро, — говорю я. — Где мне тебя встретить?
— Может, у входа? — говорит он, его тон дразнящий, и у меня кровь стынет в жилах. Я смотрю вниз через перила балкона, адреналин и страх захлестывают меня, когда я вижу его мотоцикл, припаркованный на тротуаре внизу.
Откуда, черт возьми, он знает, где я?
— Как...? — говорю я.
— Неважно, как, — говорит он. — Просто тащи свою задницу сюда. У нас тяжелый день.
Я опускаюсь на колени на балконе, чувствуя, что у меня начинается приступ паники. Мне нужен коричневый бумажный пакет, чтобы дышать в него, иначе я потеряю сознание.
— Спускайся, — говорит он, и это почти смелость, а не заверение. — Я не скажу Дорнану, где ты была. Или с кем ты была. Это будет нашим маленьким секретом. — Он говорит таким мрачным, дразнящим тоном, подначивая меня, что я на мгновение забываю обо всем, чего достигла, и о том прогрессе, которого добилась, устранив Чада и Макси. Я впадаю в панику. Я начинаю дышать слишком быстро, мои глаза слезятся от свежих, болезненных слез, которые затуманивают мое зрение.
— У тебя есть три минуты, чтобы спуститься сюда, или я поднимусь за тобой. Его слова настолько продуманны, настолько леденящие, что я ни на секунду не сомневаюсь, что он так и сделает.