Пять мужчин
Шрифт:
В наготе своей прекрасна, в нежности своей страшна,
Под тобой небес глубины, над тобою океан,
И манишь, зовешь, ундина, в золотых волос капкан…
********
Открываю дверь и меня уносит водоворотом восторгов, поздравлений и объятий. Пришли любимые гости, Марья с мужем Григорием и Варвара, без мужа, поскольку ее респектабельный супруг никогда не ходит в гости без особой надобности, а я, естественно, особой надобностью для него не являюсь. Собрав букеты и подарки, вспоминаю, что встречаю гостей почти босиком в помятом платье и погибших в катаклизме колготках.
– Дина, – шепчет Марья. – Это кто?
– Это? Сосед снизу… я его залила.
– Когда успела, кудесница ты наша?
– Вот прямо сейчас. Поставила чайник под кран и отвлеклась.
– А он очень даже ничего.
– Марья, ты о чем? Ты когда угомонишься? Да он моложе меня раза… в два…
– В два? Это ты погорячилась.
Неуместный наш разговор прерывается репликой блондина, которому все-таки удалось прорваться к двери.
– До свидания… я пойду.
– Да… до свидания, извините еще раз, – отвечаю я, отпихиваясь от кулака Марьи, впивающегося ударом мне в бок.
– Пригласи его, – шипит она мне на ухо. – Не будь дурой!
– Зачем? – отвечаю ей тем же шипением. – Буду дурой, если приглашу!
Кажется, наши маневры не остаются незамеченными.
– Подождите…э-э-э… простите, не знаю, как вас зовут! – кричит Марья, и я с тоской предвкушаю, как сейчас на мою голову свалятся разом и стыд, и позор.
– Вы меня? Станислав, – отвечает блондин, обернувшись в проеме двери.
Как?! Предательский холодок разливается где-то в районе желудка. Там душа базируется, что ли? И почему это имя вызывает у меня такую реакцию? До сих пор…
– Оставайтесь… Станислав, – словно со стороны слышу свой голос. – «Останься, Стас…» О, черт, черт, черт!
– Но мне как-то неудобно, я ни с кем не знаком, – мнется он.
– Познакомимся, – вступает Марья.
– Но я… мне нужно переодеться, – говорит Станислав и бросает взгляд на свои мокрые тапки, а потом на меня. Кажется, он совсем не прочь остаться. С чего бы это? А вдруг он все-таки тот бандит из банка?
– Так идите переоденьтесь, – говорю я.
Не дожидаясь его реакции, разворачиваюсь и удаляюсь в комнату, чтобы сложить подарки, найти вазу для цветов, переодеть колготки и привести в порядок странно и не вовремя всколыхнувшиеся чувства. «Девичьи чувства, между прочим, а ты далеко не девушка, дорогая, не забывай об этом», – твержу себе, натягивая новые колготки. Достаю из шкафа высокую керамическую вазу собственного изготовления и опускаюсь на диван, снова чувствуя странную слабость в ногах. Ну и денек! В дверь уже ломится неугомонная Марья:
– Уф, ты долго еще? И чего это ты расселась? Гости ждут, голодные, между прочим!
– У меня сегодня совершенно сумасшедший день! – срываюсь я. – Меня чуть не убили, потом этот потоп, и бутылку разбила в магазине!
Где-то близко, совсем близко слезы. Надо же до чего дошло, давным-давно не плакала, но не сейчас же этим заниматься.
Марья удивленно смотрит на меня, потом машет рукой:
– Ладно… успокойся, после расскажешь, а сейчас пошли, народ ждет.
Станислав, как ни странно, вернулся, переодевшись и притащив с собой странное творение – шар, сделанный из медной проволоки, внутри которого прилажена подставка для свечи.
– Это подсвечник, – объясняет он. – Может, имениннице не очень понравится, но…
– … важен не подарок, а внимание, –Марья блистает мудростью и оригинальностью.
– Спасибо, Стас.. нислав, – говорю я. – Мне очень нравится, но вам не стоило беспокоиться и это, наверно, дорогая вещь…
– Нет, недорогая, я сам ее сделал, – ответствует Станислав и тут же смущается от своего неуклюжего объяснения.
Празднование течет своим чередом, правда, наличие нового и незнакомого человека направляет его немного в иное, чем обычно, русло: девушки быстро переключаются с именинницы, – к великой ее радости, –
В конце концов тащу разгулявшихся подруг покурить на кухню, оставив мужчин побеседовать между собой, и пытаюсь напомнить дамам, что они уже не юные девушки с перспективами, а зрелые замужние женщины, которым Станислав годится скорей в сыновья, чем для флирта.
– Ну, положим, рожать в двенадцать лет рановато? – задумчиво тянет язва-Марья. – А пофлиртовать с молодым симпатичным мужиком всегда приятно и полезно для здоровья, между прочим… Да, Черный? – обращается она к коту, который с отвращением взирает на наше буйство, пристроившись на спинке кресла.
– Вот именно, – поддерживает ее Варя вместо молчаливого Черного.
– Дина, делись, что там с тобой сегодня произошло, – требует Марья, и я, под вздохи и охи подруг, начинаю свое повествование, ловя себя на мысли, что в нем неизбежно возникнет образ вездесуще-сегодняшнего Станислава.
********
Как это все происходит и почему? Отчего шум моря заставляет дрожать какую-то внутреннюю струну, которой на самом деле вовсе и не существует, да и шум моря – всего лишь движение воды и шуршание трущейся округлыми боками гальки. Полсуток назад я и не подозревала о существовании мужчины, который сейчас обнимает меня. Я дрожу от прикосновений его рук и губ, от ночной прохлады, оттого, что я невинная и неискушенная, да еще и мокрая, оттого, что мне страшно, и страшно хочется продолжения того, что началось так нежданно и случайно, оттого, что это банальный курортный романчик, и оттого что, открыв глаза, традиционно смущенно закрывшиеся на время поцелуя, я вижу над собой сумасшествие звездного неба. Неужели все и произойдет со мной вот так, на берегу ночного моря, на пляжной гальке, с читающим стихи незнакомым парнем, о существовании которого я не подозревала полсуток назад, как, впрочем, и он о моем?
В тишине, где тьма, как вечность,
Обнимать тебя, забывшись,
Обнаженно и беспечно
В коконе ночном укрывшись.
И соленой кожи свежесть
Пробовать на вкус губами,
Все отдать за безмятежность,
Что коснулась нас крылами.
Не вином, а теплым бризом
Упиваться до забвенья,
Быть рабом твоих капризов,
Чтоб украсть твое смятенье,
Подарить тебе безбрежность
Ту, что ты совсем не хочешь,
Обменять игру на нежность
Что таится в чаще ночи.
Ждать, когда морской ундиной
Ты вольешься в мои руки.
Стать покорным господином