Пять ночей. Вампирские рассказки
Шрифт:
— Как — так?
— То плачешь, то смеешься, то бьешь, то целуешь… фигурально, конечно, все это фигурально. Я знаю значение этого слова. Пойми, я просто устала бояться и хочу понять, что с тобой творится и чем мне это грозит. И знаешь — кажется, я начинаю понимать. Кажется, все это не так уж сложно.
Он молчал, и это уже не было пассивное молчание, в нем было напряжение,
способное всю ночь освещать целый город. Но мне уже не было до этого дела. Я сидела, закрыв лицо ладонями, чтобы уйти в себя
Вертишь, крутишь, ругаешься, бросаешь… и снова начинаешь, не в силах прекратить это бессмысленное занятие… а потом вдруг раз — и получаешь полноценную картину. За две секунды после долгих титанических усилий и космических перегрузок. А самое ужасное, когда результат тебя совсем не радует.
Совсем. И так хочется плакать.
— Собираешься сидеть здесь до утра?
— Не говори со мной, Демон. Я все поняла про тебя. Я все-все поняла.
— Что ты поняла?
Я подняла голову и отбросила волосы назад.
— Тогда, в прошлом году, ты выставил меня совсем не потому, что побоялся Пенни.
Ты просто узнал кто я, а что я сделала, ты уже знал. Правда?
Он помолчал, потом сказал:
— Правда. Неужели ты всерьез думала, что твой мальчик из ФБР сможет что-то скрыть?
— Так почему ты меня не убил? Это было бы так логично. Не хотел проблем с Пенни и Данте? О, нет. Только отчасти так. Ты ведь на самом деле не боишься Данте, и дело совсем в другом.
— Ты бредишь. Тебе действительно нельзя столько пить.
— Демон, посмотри на меня и скажи, что они ничего для тебя не значили. Я знаю,
ты можешь смотреть в глаза и лгать, но мы оба теперь убийцы, и почему бы тебе раз в жизни не быть честным?
Он долго смотрел мне в глаза, и на мгновение я подумала, что он или рассмеется,
или ударит. Но он только спросил:
— Зачем тебе это надо?
— Ты прав, мне незачем, но это нужно тебе. Разве тебе не хочется знать, почему ты не убил меня на самом деле?
— Думаешь, что знаешь ответ? — В его холодном голосе уже не было снисхождения,
только злость и яд. — Тогда просвети меня. Вижу, общение с Сид пошло тебе на пользу, теперь ты тоже читаешь мысли.
— Ты хочешь ненавидеть меня, но не можешь. И все это время ты просто не мог решить, как поступить со мной. Целых два года не мог решить — потому что в глубине души не хотел мстить. А когда меня увидел, причем случайно, я оказалась довольно славной и даже напомнила твою подругу — ту самую, которую убила. Только поэтому ты согласился меня сопровождать, правда? Чтобы еще раз хорошенько подумать. Знаю ли я ответ? Будь я проклята, если не знаю. Сидди была права — вы совсем, совсем другие…
— Как сумбурно… — процедил он.
— Как умею. Итак, что перевешивает — боль или облегчение? Облегчение или боль -
что принесла тебе эта потеря, Демон? Ты знаешь. Ты ведь по-своему любил их, даже если не хочешь это признать. Но любовь — не для монстров, это слишком человеческое чувство. Почему Уильям так отличается от Калеба? Потому что он умеет любить, это для него естественно. Он знает, что слезы и утраты — часть любви. А Калеб и Джиа от этих неестественных чувств только страдают. Для них
Эркхам важна, как ничто другое, но это невероятное горе от разлуки их раздражает и приводит в недоумение, вызывает страх и досаду, потому что они не могут с ним справиться. Вы монстры, бессмертные, сверхсильные — и не в состоянии перенести то, что постоянно переживают люди — слабые и такие хрупкие. Недолговечные. И ты такой. Будешь спорить?
Демон смотрел на меня со смесью отвращения и чего-то еще, нарастающего и опасного. Но остановиться я уже не могла.
— Не понимаю, зачем себя мучить? Любовь ведь больше слезы, чем радость, а плакать вы не любите. Не умеете. Это для вас так же неестественно, как для нас -
пить кровь. Любовь для вас непосильная тяжесть, она не в вашей природе, так какого черта вы продолжаете испытывать себя? Вам завидно, что ли? Ностальгия?
Или вы боитесь потерять последнее человеческое? Да бросьте, не бойтесь. Вам это не нужно. Вы — монстры, не люди, вы просто не способны. И я в шоке от того, что учу тебя жить.
Он сделал ко мне шаг, быстрее, чем можно увидеть, и я едва не отступила.
— Убьешь меня — и признаешь, что любил их или хоть кого-то из них. И что я сделала тебе больно. Очень.
Демон едва слышно со свистом втянул воздух сквозь зубы, как от удара. Здравый смысл вопил в отчаянии, что я уже даже не балансирую — я перешла все мыслимые границы и мои провокации скорее всего будут стоить мне жизни, но я его игнорировала. Где он был, здравый смысл, когда я садилась за руль полупьяной?
И в конце концов, раз уж схватила тигра за хвост — рано или поздно придется отпустить.
— А не убьешь — признаешь, что они ничего для тебя не значили. Те, кого я у… уничтожила. Твоя подруга, Байла, которая так здорово танцевала. Соня Кортес, не пережившая смерть единственной внучки. И твой сателлит, это самое главное. Как
Сидди назвала его?.. сейчас…
— Если произнесешь его имя, я оторву тебе голову…
— Майк, — сказала я с наслаждением прямо ему в лицо.
Что-то свистнуло у меня перед глазами, как пуля, но оно рассекло лишь воздух. От одного этого меня контузило, и я упала навзничь, зажмурившись. Хотя и успела рассмотреть в его поменявших цвет глазах, чего ему стоило удержаться и не исполнить угрозу. Да нет, они не поменяли цвет. Просто в абсент плеснули крови.