Пять поросят
Шрифт:
— Слушаю вас, мсье Пуаро. — В голосе Филипа Блейка слышалось нетерпение.
— Я должен поблагодарить вас за превосходное и ясное изложение событий, имевших отношение к трагедии Крейлов.
Филип Блейк чуть смутился.
— Очень любезно с вашей стороны, — пробормотал он. — Я сам удивился тому, сколько вспомнилось, когда я принялся это записывать.
— Это был исключительно четкий рассказ, но в нем кое-что пропущено, не так ли?
— Пропущено? — нахмурился Филип Блейк.
— Ваше повествование было, скажем так, не совсем откровенным. — В голосе его появилась твердость. —
Наступило молчание, прерываемое только тяжелым дыханием Филипа Блейка.
— Кто вам это сказал? — наконец спросил он.
— Не имеет значения, — покачал головой Эркюль Пуаро. — Важно то, что мне это известно.
Опять молчание. Затем Филип Блейк принял решение.
— По-видимому, волею случая вам довелось прикоснуться к личному в моей жизни, — сказал он. — Я согласен, что это никак не увязывается с тем, что я написал. Тем не менее это увязывается гораздо больше, чем вы полагаете. Что ж, я вынужден поведать вам правду.
Я действительно испытывал чувство неприязни к Кэролайн Крейл. И одновременно — сильное влечение. Возможно, именно влечение вызвало неприязнь. Меня возмущала ее власть надо мной, и я пытался избавиться от чувства влечения к ней тем, что постоянно размышлял о ее дурных качествах. Мне она никогда не нравилась, если вы понимаете, о чем я говорю, но я без труда мог бы сойтись с ней. Еще мальчишкой я был влюблен в нее, но она не обращала на меня внимания. Этого простить я не мог.
Когда Эмиас окончательно потерял голову из-за этой девчонки Грир, у меня появился шанс. Ни о чем как следует не подумав, я вдруг объяснился Кэролайн в любви. Она спокойно ответила: «Я всегда об этом знала». Подумайте только, какая наглость!
Разумеется, я понимал, что она меня не любит, но она была выведена из равновесия и расстроена последним увлечением Эмиаса. В таком настроении женщину нетрудно завоевать. В ту ночь она согласилась прийти ко мне. И пришла.
Блейк помолчал. Ему было трудно говорить.
— Она пришла ко мне. А потом, когда я ее обнял, она спокойно заявила, что из этого ничего не получится. Она всю жизнь любила и будет любить только одного человека. Что бы ни произошло, она принадлежит только Эмиасу Крейлу. Она согласилась, что дурно обошлась со мной, но сказала, что ничего не может с собой поделать. И попросила у меня прощения.
И ушла. Ушла от меня. Приходится ли удивляться, мсье Пуаро, что моя ненависть к ней возросла во сто крат? Приходится ли удивляться, что я никогда ей этого не простил? Не простил нанесенного оскорбления, а также того, что она убила друга, которого я любил больше всех на свете! — И, дрожа всем телом, Филип Блейк воскликнул:
— Я не хочу об этом говорить, слышите? Вы получили ответ. А теперь уходите! И никогда не упоминайте при мне об этом!
— Мне бы хотелось знать, мистер Блейк, в каком порядке ваши гости вышли в тот день из лаборатории?
— Дорогой мой мсье Пуаро, — запротестовал Мередит Блейк, —
— Вы уверены?
— Да. По крайней мере… По-моему…
— Пойдемте туда. Нам нельзя сомневаться.
С явной неохотой Мередит Блейк направился в лабораторию. Он отпер дверь и раскрыл ставни.
— А теперь, мой друг, — властно заговорил Пуаро, — вы демонстрируете вашим друзьям настойки из трав. Закройте глаза и думайте…
Мередит Блейк покорно закрыл глаза. Пуаро вытащил из кармана носовой платок и тихо поводил им в воздухе. Ноздри у Блейка еле приметно зашевелились, и он пробормотал:
— Да, да, просто удивительно, как все вспоминается. На Кэролайн было платье цвета кофе с молоком. Филу явно было скучно… Он всегда считал мое увлечение идиотским.
— А сейчас припомните, как вы уходили. Шли в библиотеку, где вы собирались читать отрывок, описывающий смерть Сократа. Кто вышел из комнаты первым?
— Эльза. Она вышла первой. За ней я. Мы разговаривали. Я остановился, ожидая, пока выйдут остальные, чтобы запереть дверь. Филип… Да, следующим вышел Филип. За ним Анджела. Она спрашивала у него, что значит на бирже играть на повышение и на понижение. Они прошли через холл. За ними шел Эмиас. Я стоял и ждал — Кэролайн, конечно.
— Значит, вы совершенно уверены, что последней была Кэролайн? Что же она там делала?
— Не знаю, — покачал головой Блейк. — Я стоял спиной к комнате. Я разговаривал с Эльзой. По-моему, рассказывал ей, что некоторые растения, согласно старинному суеверию, полагается собирать только в полнолуние. А затем торопливо вышла Кэролайн, и я запер дверь.
Он замолчал и взглянул на Пуаро, который прятал платок в карман. Мередит Блейк повел носом и с отвращением подумал: «Этот человек пользуется духами!»
— Вот теперь я уверен, — сказал он, — мы вышли из лаборатории в таком порядке: Эльза, я, Филип, Анджела, Эмиас и Кэролайн. Поможет это вам?
— Да, картина становится ясной, — ответил Пуаро — Послушайте, мне хотелось бы, чтобы вы собрали их всех здесь. Это, наверное, не будет слишком затруднительно?..
— Слушаю вас.
Эльза Диттишем произнесла это с любопытством — как ребенок.
— Мне хотелось бы задать вам вопрос, мадам.
— Да?
— После того как все было кончено, после суда, Мередит Блейк сделал вам предложение?
Эльза уставилась на Пуаро. Потом в ее глазах появилось презрение, даже скука.
— Да. А что?
— Вы были удивлены?
— Я? Не помню.
— И что же вы ответили?
Эльза рассмеялась.
— Что, по-вашему, я могла ответить? После Эмиаса — Мередит? Это смешно! А с его стороны глупо. Впрочем, он никогда не отличался умом. — Она вдруг улыбнулась. — Он хотел, понимаете ли, защитить меня, «заботиться обо мне», как он выразился! Он, как и все прочие, считал, что процесс был для меня тяжким испытанием — репортеры, и улюлюкающая толпа, и та грязь, которой меня закидали! — С минуту она сидела в раздумье. А затем сказала: