Пять рассерженных мужей
Шрифт:
Я сидела в крапиве, смотрела на чемодан и сходила с ума. От чего? От наплыва мыслей, конечно же. Пять «лимонов»! Такие бабки! Казалось, и без бинокля уже их вижу.
— Мишель, — спросила я. — У нас с тобой есть пять миллионов?
— Даже если замок продам, вряд ли столько наберётся, — честно признался он и пригорюнился.
— Ну-у, у Женьки тоже всего «лимон», если делить их поровну, — успокоила я Мишеля. — Наш замок, думаю, не дешевле.
— Ни в коем случае, — обрадовал меня Мишель. — Пожалуй, немного
— Большие?
— Нет, не очень. Если работать, то года за три отдать возможно.
Я внимательно посмотрела на Мишеля и подумала: «А что я, спрашивается, в нем нашла? Ничем он моего Евгения не лучше. Даже ещё хуже. Настоящий дурак. Битый час из-за меня сидит в крапиве, а ведь даже ещё и не поцеловал. Нет, Женька гораздо его умней.»
И я начала искать те обстоятельства, которые позволили бы мне незамедлительно начать наше с Женькой примирение.
«Интересно, — раздумывала я, — он очень удивится, если сейчас из крапивы вылезу и к костру подойду? Кстати, и всем остальным была бы очень полезна, уж я смогла бы им дать разумный совет как миллионами распорядиться. Им вообще есть чему у меня поучиться: с котиками у них вышел полный пролёт, а я нажилась неплохо — накормила целый детдом.»
Мужья, тем временем, расселись вокруг чемодана и примолкли. Ну просто гробовая тишина — словно специально мне возможность давали хорошенько поразмыслить да нужное решение принять, словно не хотели отвлекать разговорами.
— Да-аа, — наконец подал голос Архангельский. — Ещё та хренотень получается!
И снова наступило молчание. Мужья дружно чесали затылки. Долго чесали, мне уже сильно в крапиве не сиделось, хотелось выскочить и диспут затеять на тему: «Как потратить миллион». До диспута дело не дошло, потому что заговорил мой Евгений.
— Так, мужики, — сурово осмотрев сподвижников, пробасил он, — колитесь давайте, кто нам такую подлянку устроил?
Архангельский изрёк:
— Не понял?
— Чего ты, Ваня, не понял? — мгновенно вскипел Евгений. — Здесь посторонних нет. Значит кто-то из нас ввязался в дерьмовую историю. А в результате все мы вляпались в дерьмо.
Я в крапиве своей аж подпрыгнула от такой нелогичности. Что он называет дерьмом? Пять миллионов долларов? Хотя, если умом пораскинуть, деньги действительно дерьмо, от них все беды.
В разговор неожиданно вступил Тася.
— Просто так «зеленью» в особо крупных размерах никто швыряться не станет, — сказал он. — Давай, Ваня, колись с кем и о чем ты в последнее время базарил?
— Я? — изумился Архангельский. — А почему сразу я? Других вариантов нет что ли?
Евгений скептически уставился на Тасю и Даню, посмотрел в их кристально честные глазки, перевёл взгляд на задумчиво исследующего просторы Пупса, и решительно подтвердил:
— Ты, Ваня, ты. Ты у нас самый предприимчивы. Колись быстрей, пока не вернулись гоблины.
— Да ни сном, ни духом, — возмутился Архангельский. — Я кроме господина Папикакиса вообще ни с кем серьёзным не говорил.
Женька поразмыслил над ответом и спросил:
— А с кем-нибудь несерьёзным ты о бизнесе нашем толковал? Колись, колись, Ваня.
— Не, — решительно отмежевался от ответственности за грядущие неприятности Архангельский. — Не! Осуществлял общее руководство!
— Ясно!
Евгений строго взглянул на Тасю с Даней.
— Колитесь вы, — приказал он.
Тася с Даней заговорили хором.
— Я бабки у Тамары взял…
— Я только ГОСТами…
— Ясно.
Евгений с надеждой взглянул на Пупса.
— Виктор, — проникновенно спросил он, — ты, часом, не начудил?
— Брось, Женя, — откликнулся Пупс, выплывая из мечтательного оцепенения. — Ну что такое каждый из нас мог сотворить, чтобы гоблины сами на этот пенёк пять миллионов долларов положили? Нереально, даже если бы все разом взялись.
— Так может кто-нибудь за старое взъелся на нас, подумайте, мужики, — призвал Евгений.
Я возмутилась: «Что он мелет? Кто бы так на меня взъелся, век благодарила бы!»
Умнющий Пупс ответил за всех.
— Женя, — сказал он, — что можно такое криминальное найти в нашем прошлом? Лично у меня и всех грехов, что в детстве в глаз соседу Ваське из рогатки запулил. Васька, правда, стал крутым, но ерунда все это. Не там ищем.
У костра вновь воцарилось молчание. Пупс был прав. Не могла с ним не согласиться. Все деяния мужей с их рождения и до этой минуты на пять «лимонов» баксов никак не тянули. Но чемодан лежал на пне, а мужики сидели, как пришибленные.
— А может и в самом деле это с прошлой жизнью связано? — предположил умнющий Пупс и тут же пояснил: — Ну с той, что в эпоху исторического материализма протекала? Не всегда же мы на мусорной свалке валялись, наверняка в жизни каждого был такой момент, когда общество в нем нуждалось.
Мужики ожили, тут у каждого появилась мысль, а то и две, но в этот приятный момент ожил пулемётчик, о чем сообщил громким вздохом и безобидным матом.
— Вот у кого спросить надо! — озарился идеей Архангельский.
Он сорвался с места и мигом поставил пулемётчика на ноги:
— Говори, гад, кто ты такой? Зачем в нас стрелял? Кем подослан?
— Ты хоть мешок с его башки сними, а потом спрашивай, — вполне разумно посоветовал Даня.
Архангельский последовал совету, стянул с бедняги мешок, — Женька ахнул:
— Карл!
Пулемётчик насторожённо уставился на мужей и вдруг расцвёл.
— Жека! Жека! — радостно запрыгал он.
— Карлуша! — возликовал Евгений, бросаясь к пулемётчику и освобождая его руки от пут. — Карлуша!