Пять с половиной недель
Шрифт:
— Мамочка! — моя куколки сидит в пижаме и рисует, — я видела что ты спишь, и поднялась обратно к себе.
— Моя умница.
— Там в гостиной. там такой беспорядок и красные пятна.
— Это. это кетчуп, мы с папой ночью кушали, — выдавливаю из себя улыбку.
Смотрю на часы и понимаю, что зря ждала Рената. Его нет.
— Лина, ты не выходи из комнаты, хорошо?
— Почему? я не пойду в садик?
— Нет, ты останешься дома.
— Мама, у тебя губы. что с ними?
— Это от кетчупа, он был сильно острый.
— Я всегда тебе говорила, не
— Впредь буду слушаться, обещаю.
— Посмотрим, — она с важным лицом продолжает рисовать.
— Сиди здесь и не выходи, я принесу тебе завтрак.
— Ладно, я буду слушаться, — треплю за пухлую щеку.
— Я съем твой сладкий язычок.
На спех я готовлю завтрак из овсяной каши, какао и бутерброд с маслом и беконом, поднимаю все в комнату Лины. Не хочу, чтобы она еще раз видела бардак и следы крови, которые я наврала, что это следы кетчупа, надеюсь она ничего не заподозрила
Убираю в гостиной, вымываю пол. А в душе реву, что Рената нет. Время уже обед. Весь день не нахожу себе места. Заглядываю на соседский дом, там тишина и покой. Даже Милена не выходит из дома. Точно что-то случилось с Ренатом. Я волнуюсь, нервно расхаживаю по дому, занимаю себя готовкой.
— Ты столько всего наготовила, — заявляет Лина, сидя на кухне, за столом, пьет холодный сок, — у нас будут гости?
— Нет, просто я же люблю готовить, — я весь день стараюсь не выдать себя, улыбаюсь, занимаюсь с Линой раскрасками, потом мы вместе читаем, пока готовится пирог. Нет-нет слезы сами срываются с моих глаз, я их быстро вытираю, незаметно. От безысходности, я не знаю что делать? Как быть? Телефон Рената выключен и находится вне зоны действия сети.
К вечеру я сдаюсь, набираю в полицейский участок, где мне сообщают, что Рената они отпустили через пару часов, после допроса.
Я опускаю руки и нервно смеюсь.
Ренат не приезжает даже на следующий день. И через день, он тоже не приехал.
Я сегодня осмелела и пошла к соседям домой.
Поцеловала в закрытую дверь и ушла.
Дома никого не оказалось, поэтому все эти дни и не слышно, не видно никого во дворе. Меня начало колотить мелкая дрожь. Ренат пропал, мне страшно, я не знаю где он и что с ним случилось? У кого мне узнать?
Я пробовала, да, звонила Альбине, думала просто поговоорю, спрошу как дела и тому подобное, но у нее выключен телефон. А Машин номер я не знаю. Куда мне звонить и кому ума не приложу? Я все время плачу, не при Лине, при ней я сдерживаюсь. Мы вместе играем, готовим, рисуем. Стараюсь проводить с ней весело время. В садик я звонила, сказала что нас не будет. На какой срок я не знаю, но обещала что выпускной у нас пройдет именно в нашей группе. Она там всех любит и знает, и ее тоже. Поэтому, где бы мы не закончили садик, выпускной однозначно будет в ее группе, в этом садике, в который она проходила с двух лет. Слезы наворачиваются на глаза, стоит мне подумать о том, что я не знаю, что с нами, со мной будет завтра. Сейчас такая ситуация сложилась, что я не уверена в завтрашнем дне. Да и в сегодняшнем
Но сидеть дома и ждать Марата, я не собираюсь. Да, мне страшно, я каждую минуту боюсь, как параноик, что он вернется. Хотя умом я понимаю, что ему не выбраться уже.
Когда к нам приходил следователь, я все расспросила. Знаю, что Марат пока еще в больнице, и оттуда он отправиться в следственный изолятор. Все равно страшно.
Поэтому, когда я не обнаруживаю соседей дома, я решаюсь и звоню папе.
— Папа, забери нас отсюда! — я всхлипываю.
— Аврора, я сейчас же выезжаю, — без вопросов, — только не отключайся, пока я еду, коротко обрисуй что произошло? — я слышу как он заводит двигатель, так же слышу на заднем фоне голос мамы:
— Ты куда?
— За детьми.
— Стой, я с тобой! — я слышу как захлопывается еще одна дверь, я так рада, что мама тоже едет, поможет мне с вещами.
— Аврора, мы выехали, едем с мамой.
— Я слышала.
— Что случилось? Вам угрожает опасность?
— Нет. Я не могу так по телефону, я соберу вещи, пока вы едете.
— Дочка, ничего не надо. Я все куплю, все что нужно.
— Папа, — Ренат тоже мне так говорил. и пропал, только папа не пропадет. Уверена, — я жду вас.
Я заканчиваю разговор, поднимаюсь к Лине и прошу ее собрать все ее любимые игрушки.
— А что случилось?
— Мы уезжаем. Переезжаем.
— Куда?
— Пока не знаю. Подальше отсюда.
— А папа? Мы его ждать не будем? — я обманула Лину, сказала, что папа уехал в командировку, а сейчас я не знаю, что ей сказать. Надо бы правду, что мы с ним никогда не будем вместе. Более того, я не знаю, разрешены ли свидания детей с папами в тюрьмах. Ну и не хотелось бы, чтобы моя маленькая дочь, бывала в таких отдаленных местах. Я подожду, пока ей исполнится восемнадцать и тогда пусть сама примет решения, как быть с отцом. Как же все сложно?!
— Папу мы ждать не будем. Будем жить без него, — я спускаюсь на колени перед дочкой, беру в руки ее маленькое личико, — Лина, ты еще маленькая, ничего не поймешь, но когда ты вырастешь, я обещаю, ты все узнаешь. А пока мы поживем без него, ладно?
— Я не увижу его? — она начинает плакать и разрывать мое сердце на кусочки, я стараюсь держаться и не зареветь.
— Я пока не знаю, — говорю честно и как есть, — посмотрим как все сложится, хорошо?
— Я буду скучать без него.
— Я тебе обещаю, тебе не придется скучать, — и обещаю сама себе, что сделаю все возможное, чтобы Лина никогда не скучала, — ты мне веришь?
— Верю.
— Тогда обними меня и верь, у нас все будет хорошо.
Она обнимает меня крепко-крепко и помогает мне собирать вещи.
— Дочка? — папа кричит на всю гостиную.
— Дедушка приехал? — мы с Линой не сговариваясь сбегаем вниз, к дедушке и бабушке.
— Мама, папа! — я со слезами на глазах обнимаю обоих, по очереди. Потом Лина.
— Дочка мы потом поговорим, — говорит мама, — сейчас давайте, садитесь в машину и поехали отсюда, — мама как всегда, понимает все без слов, по выражению моего лица.