Пять веков британского поэтического портрета
Шрифт:
Вручает принцу свой цветок имперский,
Александр'oвну.
Расцвесть отныне русскому бутону
В земле Британской, как в краю родном!
Семьей сменив семью, и домом — дом,
Явилась к нам державной нареченной
Мари-Александр'oвна.
Златые вести по степям летят,
Татары
Хребты Ирана и гряды Кавказа,
И сумрачные пальмы Инда чтят
Александр'oвну.
Моря, что мы делили испокон,
Пустыни Африки, утесы Кента,
Туземцы островного континента,
Леса Канады вторят в унисон:
Мари-Александр'oвна!
Империи познали много зол:
Так Англия сдалась мечу норманна,
Твоя отчизна покорилась хану;
Днесь новый Гарольд взводит на престол
Александр'oвну.
В извечной круговерти перемен,
Как щепки в море, нации и троны,
Однако ведомо сердцам влюбленным:
Одна Любовь — бессмертный сюзерен,
Мари-Александр'oвна!
В краю мужей суровых, вдалеке
От родины ты обрела супруга.
Державы улыбаются друг другу,
С любимым ты стоишь рука в руке,
Александр'oвна!
И Запад осчастливишь ты стократ:
Ты славилась деяньями благими,
Твое в лачугах восславляли имя,
И здесь, Мари, его благословят,
Мари-Александр'oвна!
Ужель вновь вспыхнут ненависть и страх?
Или с приходом царственной принцессы
Проглянет синь небес сквозь туч завесу,
Надежда оживет в людских сердцах,
Александр'oвна?
Пускай союз ваш крепнет год от года,
Душа в душе пусть обретет покой;
И как бы ни вращался шар земной,
Пусть мир связует ваши два народа,
Альфред-Александр'oвна!
Перевод Светланы Лихачевой
Данте Габриэль Россетти (1828–1882)
Царь Александр II (13 марта 1881 г.)
Он сорока мильонам крепостных,
Имевшим прежде лишь клочок земли
Размером с гроб, дал пашен, чтоб могли
Они кормиться; ныне вопли их
Несутся ввысь: «Прибежище благих!
Пока слезами мы не изошли,
Виновникам те казни ниспошли,
Что царь отверг во имя малых сих».
Он удержал свирепствовавший кнут;
Впервые рядом с жертвою своей,
В крови лежащей, мертвым пал злодей.
Растерзан тот, кто всем дал равный суд,
И Бога, вопреки делам иуд,
Он ныне просит за своих людей.
Перевод Валентины Сергеевой
Эндрю Лэнг (1844–1912)
Полковник Бернаби[5]
Ты смерть искал в полях и облаках,
Ей страшен был в азарте боевом;
Как царственно земле свой отдал прах,
Сражен в песках кочевника копьем!
Тебе бы, скажет Англия, не в том
Бою ничтожном пасть, а лютый страх
Внушать врагам в афганских злых горах,
Где близкой битвы нарастает гром.
Ты встал бы, как Аякс у кораблей,
Остановил, собрал бегущих прочь,
Прикрыл щитом надёжнее скалы,
Чтоб кровью тёк Гельменд среди полей,
И в свой промозглый край, где правит ночь,
Теряя перья, унеслись Орлы.
Перевод Алексея Круглова
Женский лирический портрет
Джон Китс (1795–1821)
Акростих: Джорджина Августа Китс[6]
Друг нежный, я в заглавных буквах дам
Жизнь всем твоим блестящим именам.
От сна очнувшись, дивный Аполлон
Решит, чтоб впредь я блюл его закон,
Душой к тебе лишь и к стихам влеком.