Пять веселых повестей
Шрифт:
– Сейчас же потуши свет!
Одевался я в коридоре. Наша соседка-старушка уже зажигала газовую плиту.
– И что ты так рано поднялся, Сева? Это нам, старикам, не спится. А тебе?..
– На спутника хочу поглядеть, тетя Паша.
– А зачем же вставать так рано? Поглядел бы днем: и светлее и видать лучше.
– Так он, тетя Паша, понимаете ли, в определенное время пролетает. Днем его не будет.
– Ну, погляди, погляди. Потом расскажешь на кухне. Это ты молодец!..
Вышел из комнаты папа в пижаме и с какой-то
– Тебе, Сева, вчера, поздно вечером, прислали бинокль… Я положил его на стул, возле кровати. И еще вот эту записку просили передать.
– Как «прислали»? Как «просили»? Кто именно просил?
– Человек какой-то…
Папа потянулся и зевнул.
– Мужчина или женщина?
– Не знаю. Кто-то из соседей дверь открывал, а я не разглядел… Кажется, мужчина.
– Кажется! И как это можно было не разглядеть?!
Папа не спеша, будто ничего такого не случилось, пошел в ванную комнату.
Записка была напечатана на пишущей машинке: «Посылаем тебе полевой бинокль для наблюдений за спутником. Завтра же, после уроков, оставь его в своей парте - и сразу уходи! Не думай только следить. Если вздумаешь, будет беда!»
Внизу стояли три большие буквы: «ТСБ».
Что это значило? Кто прислал мне бинокль? И эту записку?! И что такое «ТСБ»? Ведь никто, никто, кроме меня и Витьки, не знал, что мы собираемся наблюдать за спутником!
Но размышлять было некогда - скоро уж этот самый второй спутник должен был появиться над Москвой! И я побежал к вешалке…
На улице было утро. Или, верней сказать, только так считалось, что это утро, а на самом деле еще стояла самая настоящая ночь. Было совсем темно. И шел мокрый снежок. И было холодно. Витька поеживался и по своей противной привычке скулил:
– Ну да-а, тебе хорошо-о: у тебя теплое пальто. А у меня куртка… Да-а, тебе хорошо-о: ушанку надел. А у меня кепка… А что ты прячешь под пальто?
– Тайна!
– Покажи-и… Ну, покажи-и…
– Не скули! Все равно не покажу. Вот придем на бульвар…
– Покажи сейча-ас!..
– Замолчи!
– А я тогда тебе бабушкин бинокль не дам! Вот!..
– Ха-ха-ха!
– сказал я громовым голосом прямо Витьке в лицо.
– Сдалось мне твое театральное старье! Отправь его в музей. Понял? У меня есть кое-что получше!
И тут я вытащил свой полевой бинокль. Витьку на утреннем морозе пот прошиб.
– Бинокль?!. Откуда?..
– Тайна!.. Сам не знаю.
– Как не знаешь?..
Но тут мы пришли на бульвар. Все лавочки были уже заняты. И это в шесть часов утра! Люди были с телескопами, с подзорными трубами. И только у меня в руках был полевой бинокль!
Рядом с нами на лавочке сидел старичок - маленький, сморщенный, замерзший. А телескоп у него был огромный, на высоком треножнике. Этот телескопище был похож на какую-то птицу с тонкими ногами и длиннющим клювом, только без крыльев.
– Тише, тише, молодые люди!
– зашептал он
– Мы присутствуем при великом событии!..
И мы с Витькой стали переговариваться торжественным шепотом. Я долго разглядывал в свой могучий бинокль и бледное небо, и снежинки, каждая из которых казалась огромным снежным комом, и памятник великому русскому писателю.
А где-то внизу ныл Витик:
– Дай мне-е… Дай посмотре-еть…
Я оторвался от могучего аппарата и взглянул на Витьку. Он со своим стареньким бабушкиным биноклем был какой-то очень несчастный и смешной.
– На, посмотри немножко, - сказал я.
Витька прямо впился в круглые стеклянные линзы. И тут по всему бульвару пошел крик: «Летит! Летит!..» И Витька тоже заорал как полоумный:
– Лети-ит!..
Я вырвал у Нытика бинокль и направил его прямо в небо. И вдруг сердце у меня забилось, и так сильно, что я даже придержал его локтем: я видел, как по темному небу мчится красная звездочка. Наша! Красная!..
– Ур-ра!
– завопил я на весь бульвар.
И маленький замерзший старичок тоже вдруг разгорячился и подхватил хриплым голоском:
– Ур-ра! Ура, друзья мои!..
А когда мы шли с Витькой обратно домой, мы уже твердо решили, что полетим на Луну, на Марс и куда-нибудь еще подальше. Мы знали: так и будет! Мы знали это совершенно твердо!
А вот откуда появился вдруг полевой бинокль, мы еще не знали. Откуда же?!
17 ноября.
Летом можно гонять в футбол, зимой играть в хоккей. А что делать осенью? На улице слякоть, грязь и вообще противно.
Ребята стали приставать к председателю совета отряда Толе Буланчикову:
– Ну придумай что-нибудь! Придумай! Не зря ведь мы тебя выбирали!
Толя морщил лоб, чесал затылок, важно вертел в руках самопишущую ручку, но так ничего умного и не придумал. Тогда он созвал совет отряда совместно с активом.
– Пионер должен быть всем ребятам пример, - сказал Толя.
– Он должен все время совершать хорошие, общественно полезные дела!
– Это мы без тебя знаем!
– крикнул кто-то.
– Ты что-нибудь интересное изобрети! Новенькое!
– Давайте подумаем вместе! Всем коллективом!
– предложил Толя.
– Собирать металл!
– крикнули сзади.
– Мы всегда собирали, собираем и будем собирать металлолом, - сказал Толя. И, заглянув в тетрадку, словно не помнил наизусть, добавил: - Из собранного нами металла можно изготовить десять новых автомашин «Победа»!
– А сколько «ЗИМов»?
– ехидно крикнул кто-то.
– Насчет «ЗИМов» я не в курсе.
– Знаем! Слышали! Это все хорошо!.. Да ты что-нибудь еще придумай!