Пять веселых повестей
Шрифт:
– Эврика! Эврика!.. Упорство горы сокрушает!
Он побежал в коридор, к телефону, чтобы сообщить своему другу Кольке об очередной «сокрушенной горе». И как раз в эту минуту раздался длиннющий звонок в парадную дверь. Никто из наших соседей так не звонил. Я бросился открывать. Ну, ясно! Все! Конец! Попался! На площадке стоял пожилой небритый почтальон-мужчина с той особенно толстой сумкой на боку, в которой разносят не письма и не газеты, а деньги, разные важные квитанции и повестки. Дима был совсем рядом, у телефона, а почтальон
– Это мне, это мне, - зашептал я, прямо вырывая повестку у него из рук.
– Давайте я распишусь.
И быстро-быстро расписался в каком-то разлинованном журнальчике на глазах у растерявшегося почтальона.
Но тут вмешалась наша соседка - жена знаменитого шутника с высшим агрономическим образованием, по имени Валерия Владимировна.
– Кому здесь почта?
– поинтересовалась она, вытирая руки о фартук.
Я замахал повесткой:
– Мне, мне… Не беспокойтесь, пожалуйста.
– Да, гражданину Клячину, - охотно подтвердил почтальон.
– Не Клячину, а Клячину, - поправила соседка: она очень не хотела сознаваться, что ее фамилия произошла от такого некрасивого слова - «кляча». И вдруг, сообразив, в чем дело, она закричала: - Так это же нам! Посылка!.. Мандарины из Самарканда! Я жду эти мандарины, как свежего воздуха, а он схватил их и держит в руке.
– Она выхватила у меня повестку, чуть не разорвав ее при этом на мелкие клочки.
– Теперь мне все ясно! Теперь я понимаю, почему письмо от дяди из Архангельска идет уже вторые сутки. И куда девалась позавчерашняя «Вечерка»!..
– Она по воскресеньям не выходит!
– только и мог я крикнуть в ответ. И скрылся в комнате.
Я слышал, как Дима долго извинялся за меня перед соседкой, а она отвечала ему:
– Нет, Дима, к вам я ничего не имею. Никаких претензий. Вы вполне интеллигентный молодой человек.
Вслед за этим «молодой интеллигент» появился в комнате и поплотней прикрыл дверь, что значило: «Жди серьезного разговора!»
– Зачем ты схватил повестку?
– начал Дима.
– Я думал, что это нам…
– Как же ты мог «думать», когда там по-русски написано: «Клячину»?
– А что я, обязан все слова от начала до конца мигать, что ли? Я посмотрел на первую букву и на последнюю, вижу - «К» и «У». Я и подумал, что «Котлову».
– Оригинальный метод чтения, - съехидничал Дима.
– Ты, может, скоро будешь в каждом слове только одну первую букву читать! Замечательная получится рационализация: скоростное чтение!
Я отбивался очень вяло, потому что, честно говоря, мне за эти два дня смертельно надоело врать. Я старался выпутаться из всего этого вранья, но одна ложь незаметно цеплялась за другую, одна выдумка тянула за собой еще десять. И
– Ты безнадежный человек, - сообщил мне в конце нашей беседы Дима.
– Надоело с тобой разговаривать. Пойду в читальню.
Час от часу не легче! Шутка сказать: пойдет в читальню! Да кто его туда пустит?!.
Я схватил Диму за руку.
– Зачем тебе идти в читальню? Что там интересного? И потом, ты же устал… Вон какой бледный! Пойди лучше в Сокольники, на выставку собак. Там, знаешь, какая выставка! Говорят, есть такие страшные псы, что собака Баскервилей по сравнению с ними просто жалкий щенок.
Дима только плечами пожал.
– А вот в Парке культуры, между прочим, открыли выставку женского платья, - сообщил я.
– Сам по радио слышал…
Брат посмотрел на меня, как на сумасшедшего.
Что было делать? Как задержать Диму хоть на пятнадцать минут? А потом, я знал, придет с работы папа, начнется разговор о международных событиях - и Дима сам забудет про читальню.
Я взглянул на наши стенные часы с пожелтевшим от старости циферблатом и снова схватил Диму за рукав.
– Ой, сейчас ведь будут «Последние известия»! И сводка погоды на завтра. А вы завтра как раз на массовку собираетесь. Значит, надо послушать!
– Сам послушай, а потом мне расскажешь.
– Я могу чего-нибудь не расслышать… или забыть! Ведь ты же сам говорил, что я безнадежный человек. Вот!
– Да, на тебя надежда плоха, - согласился Дима и присел на диван.
Замысловатая старинная стрелка с резными тоненькими прожилками и заржавленными бугорками приближалась к семи. Вот уж и голос диктора, словно напоминая мне о чем-то важном, предупредил: «Товарищи, проверьте ваши часы!» Радио на миг замолчало, потом из репродуктора стали падать такие знакомые глухие удары…
И тут я вскочил со стула. Семь часов!.. Без одной минуты семь! Меня ждет Елена Кирилловна. Вот сейчас она тоже проверит по радио часы и уйдет из маленькой комнаты, которая так солидно именуется «кабинетом директора».
Я пулей помчался в коридор. Слава богу, телефон был свободен. Возле него на желтом ботиночном шнурке косо висела телефонная книга. Я отыскал букву «Ш», потом слово «Школа», потом среди сотен школьных номеров - номер своей школы и набрал его дрожащей рукой.
– Елена Кирилловна? Это я, Сева Котлов…
– Почему же не пришел твой товарищ? Этот «таинственный мальчик»…
– Он приходил! Приходил, Елена Кирилловна. И вы видели его… Утром, помните? И он уже все понял. Честное слово!
Елена Кирилловна строго сказала, чтобы этот мальчик, тот есть я сам, завтра еще раз зашел к ней для очень серьезного разговора. Она так сказала… Но я не испугался! Я даже обрадовался. Да, да, обрадовался! Мне вдруг показалось, будто с плеч у меня свалилось что-то очень тяжелое, такое тяжелое, что даже пол под ногами слегка покачнулся.