Пятая колонна
Шрифт:
В. Кожемяко заметил: «Могло быть гораздо хуже». Да, могло. Не странно, если после слов проклятия революции сорвал бы их Чапаев портрет Ленина со стены и стал бы топтать, как однажды Гайдар Третий.
А тут и попик в ту же дуду: «На крови земной рай не построите». И кто говорит! На чем вы сами-то строили свою жизнь?
Вчерашний день часу в шестом Зашел я на Сенную. Там били женщину кнутом, Крестьянку молодую. Ни звука из ее груди. Лишь бич свистел, витая. И музе я сказал: — Гляди! Сестра твоя родная.Это
Критик В. Ряшин ликует: «Произошло чудо! Чапаев вернулся… Верность правде факта, правде события неизбежно сближает два произведения и двух исполнителей роли Чапаева — великого Бориса Бабочкина и Сергея Стрельникова, чья звезда только что взошла». Ну, если считать, что от великого до смешного только один шаг… Но мы-то слышали, что эта «звезда» говорила о великом Бабочкине.
В новом сочинении критик усмотрел «цитаты из знаменитой ленты». Это какие же? А вот: «Снова строчит пулемет Чапаева…». Да он в любом фильме о войне строчит. «Снова звучит песня „Черный ворон“». Пардон, но у Васильевых — о Ермаке («Ревела буря, дождь шумел…»), и эта песня, которую чапаевцы поют в Лбищенске в роковую ночь 5 сентября 1919 года, имела страшный пророческий смысл:
И пала грозная в боях, Не обнажив мечей, дружина…Она рождала тревогу, опасение, боль в сердцах зрителей.
Не вернулся Чапаев, а приволокли его, как пленного, и заставили под пыткой проклясть то, чему служил подлинный Чапаев.
СЛАБИТЕЛЬНОЕ НЕ ПОМОГЛО
— Виктор, ты принял слабительное?
— Принял, дорогая, принял…
Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», вышедший в 1988 году, я не читал ни тогда, ни после. Ну мало ли чего я не читал даже для своих степенных лет! Говорят, человек не может за всю жизнь прочитать больше 3 тысяч книг. Ну не вошел этот роман Гроссмана в число моих трех тысяч.
Против желания читать его меня настраивало и то, что напечатан он был в первых четырех номерах за тот год журнала «Октябрь», главным редактором которого был Герой-оборотень Анатолий Ананьев. Имелись основания полагать, что роман скучный, неинтересный и все мне в нем давно знакомо. Помните у Булгакова разговор Мастера с Иваном Бездомным?
«— Вам, что же, мои стихи не нравятся? — с любопытством спросил Иван.
— Ужасно не нравятся.
— А вы какие же читали?
— Да никаких ваших стихов я не читал! — нервно воскликнул гость.
— А почему же вы так говорите?
— Ну, что ж тут такого, — ответил гость, — как будто я других не читал».
Вот и я много читал других — Солженицына, Бакланова, Радзинского, Сарнова, Дементьева, Млечина, даже Минкина… И все они пишут об одном и том же: как ужасна была в советское время жизнь, особенно для евреев, как невыносимо и бесконечно все они страдали, как Сталин был пособником Гитлера, что коммунизм и фашизм — одно и то же, что коммунисты истребили не то 20–30, не то 50–60 миллионов честных граждан и т. п. Особенно любят они писать и рассуждать о войне, хотя никто, кроме двух первых, не был ни на какой войне даже в Приднестровье или с Грузией, да и в армии-то никто не служил. И как пишут о войне! Первый из названных уверял, что за печаль, если в войне победили бы немцы: «Висел портрет с усами, повесели бы с усиками» — всего и делов; а последний из этого перечня своим пронзительным еврейским умом дошел до мысли и обнародовал ее миллионными тиражами в «Московском комсомольце», в Германии и США, что даже хорошо, если бы победили немцы, причем не в 45-м, а в 41-м году. Тогда бы, говорит, Сталина не было. А где был бы он сам со всей своей родней и собратьями, до этого его ум дойти не может.
Да я поначалу и фильм не хотел смотреть. Во-первых, опять же, разве я других не смотрел! Один Пивоваров-Винокуров чего стоит. А вот недавно показали картину об Анне Герман. Так это же ангел небесный! И какой прекрасный можно было сделать фильм о нерусской по происхождению певице, ставшей любимицей и русского, и всех народов СССР. Так нет же, и тут — КГБ, доносы, допросы, турусы на колесах… А вскоре вышли воспоминания самой Герман «Мы долгое эхо» (Алгоритм. 2012). Какая светлая, чистая, прекрасная книга! И нет в ней ни одной рожи, похожей на Радзинского или Сванидзе… А позже был фильм о великом летчике Валерии Чкалове, о нашем национальном герое, которому даже в Америке поставили памятник. Там чего стоит одна массовая сценка, где Чкалов говорит: «Я хочу выпить на брудершафт с товарищем Сталиным». И представьте себе, подходит к Сталину, и они пьют, целуются. Потом при встречах Чкалов говорит: «Ну, как твои дела, Иосиф?». Хоть стой, хоть падай…
Во-вторых, не возникло у меня никакого желания смотреть фильм «Жизнь и судьба», когда узнал, что сценарий написал Э. Володарский. Ведь роман-то о военном времени, о Сталинградской битве, а у Володарского очень смутное представление о войне, плохо знал он, когда, как и что там было, и порой нес совершенно несусветную чушь. Но крайне самоуверенно и беспардонно! Недаром, мол, я лауреат КГБ.
Вот его роман «Штрафбат» (М., «Вагриус». 2004), по которому он сам написал сценарий, а Н. Досталь поставил одноименный позорно-памятный фильм. Роман начинается так: «Летом 42 года вся центральная и южная части тысячекилометрового фронта рухнули…» Во-первых, фронт пересекал всю страну от Баренцева до Черного моря. По какому же измерению это лишь тысяча километров? Таким знатокам, как этот, ничего не стоит по невежеству, но чаще для своей выгоды уменьшить или преувеличить всем известные данные в три, пять, десять раз. Солженицын, когда ему надо было, увеличивал или уменьшал даже население страны на 30 миллионов. Во-вторых, центральная «часть» всего фронта это тогда — Калининский, Западный и Брянский фронты, и летом 42 года они вовсе не «рухнули». Мало того, левое крыло Калининского и правое крыло Западного в июле-августе 1942 года провели Ржевско-Сычевскую наступательную операцию. И потому нелепо читать дальше: «Почти вся западная группа советских войск была уничтожена или попала в плен…». Если так, то ведь совершенно непонятно, что же помешало фашистам захватить Москву, под которой их недавно раздолбали, и Ленинград, о который они уже давно бились лбом? Ведь захватить обе наши столицы было их важнейшей целью с самого начала агрессии.
Помянутые выше газетные стратеги и киновояки вроде Володарского знают 3–4 имени с обеих сторон из истории Второй мировой войны и по своему усмотрению тасуют их, как угодно, суют, куда вздумается. Из немецких военачальников они особенно любят мурыжить имена генерал-полковника Гудериана и генерал-фельдмаршала Манштейна. И вот читаем: «Направлением (!) танков Гудериана был Сталинград». Это летом-то 42-го! А на самом деле еще в конце декабря 41-го бравого генерала вместе с тридцатью высокопоставленными коллегами Гитлер снял с постов и отправил в отставку, точнее в резерв ОКХ. За что? А вот за то самое — за разгром под Москвой. Так что никакого отношения к битве за Сталинград любезный Гудериан не имел, он залечивал душевные раны в Берлине.
И дальше: «Армия Манштейна рвалась на Кавказ…». Во-первых, рвалась не армия, а группа армий «А», и командовал ею с 10 июля 42 года не Манштейн, а генерал-фельдмаршал Вильгельм Лист, которого 10 сентября заменил опять же не Манштейн, а сам Гитлер (10 сентября — 21 ноября 1942 года). За что он намахал Листа? За то, что тот не смог выполнить задачу: окружить и уничтожить наши войска между Кубанью и Доном. Это несколько противоречит уверенному, но корявому заявлению романиста о том, что «немцы устраивали нам котлы с легкостью шахматных партий (?)». Какие в шахматах «котлы»? Хоть один «котел» устроил Алехин Капабланке, или Карпов — Корчному, или Каспаров — Карпову?