Пятая печать
Шрифт:
— А ну ее к черту!.. — сказал трактирщик. — Лучше оттащите от дверей этого книготорговца. Чего он там ждет? Мессию или трамвай? Слышите, отойдите оттуда!
Кирай обернулся и заковылял к ним. Остановился возле Дюрицы, глядя в пол. Тихо и спокойно позвал:
— Господин Дюрица?..
— Да?
— А вдруг нас так и не выпустят? Возможно такое?
Трактирщик закрыл глаза:
— Не будьте ребенком, Лацика! Здесь мы все и подохнем!
Кирай по-прежнему смотрел в пол:
— Вы уверены?
— Уверен! — ответил трактирщик. —
— Господин Дюрица!.. — снова позвал книготорговец.
Дюрица поднял на него глаза:
— Да?
— Вы верите, что существует возмездие?
— Нет! — сказал Дюрица. — Нет ни возмездия, ни вознаграждения. Ничего!
— Вы уверены?
— Я уверен! Ничего этого нет!
— Вы не знаете! — возразил Кирай. — Все есть! И вознаграждение, и возмездие!
— Возможно… — ответил Дюрица.
— А я знаю, что есть! — повторил Кирай.
Трактирщик приподнялся на локтях и, опустив голову, закашлялся:
— В таком… случае… — заговорил он прерывающимся голосом, — в таком случае… вас… теперь… постигло возмездие… за то, что обманывали своих клиентов…
Он откинулся навзничь:
— Значит, вы боитесь за свою жизнь, господин часовщик?
— Да, — ответил Дюрица.
— Тогда дело плохо… Послушайте, господин Кирай! Вы еще сможете вернуться домой, если очень захотите… Я не шучу, честное слово!
Опухшими глазами он посмотрел на Кирая:
— Что вы на меня уставились? Знаете ведь, что я в шутках не силен? Если уж говорю, что сможете выбраться отсюда, если очень захотите, значит, так и есть!
Вы не хотите домой, господии часовщик?
— Мы все пойдем по домам! — сказал Дюрица. — Не волнуйтесь, Лацика! Скоро выяснится, что произошло недоразумение, и нас выпустят!
— Вы серьезно так думаете? — спросил Кирай.
— Нет! — произнес трактирщик, — Господин часовщик врет! Он лучше меня с вами знает, что мы отсюда уже не выйдем!
Кирай поднял на него глаза:
— Тогда почему вы сказали, что я еще могу выйти отсюда?
— Потому что вы можете! Ступайте и попросите у них прощения. Скажите, что не знаете, почему здесь оказались, но сожалеете о своих проступках и впредь будете паинькой…
— Не ребячьтесь, Белушка!.. К чему это? — сказал Дюрица и посмотрел на Кирая.
— Вам пришла охота пошутить? — спросил Кирая.
— Я вовсе не шучу!
— Нет, шутите!
— Если сейчас войдет кто-нибудь из них, подойдите и скажите — хочу, мол, поговорить с начальником… А потом сообщите начальнику то, что я вам посоветовал!
Кирай с сомнением посмотрел на трактирщика:
— Все шутите?
— Нет! Попробуйте — и увидите, что это не шутка!
Кирай перевел взгляд на Дюрицу:
— А вы как думаете?
— Не знаю, — ответил Дюрица. — Во всяком случае, попробовать можно. А вдруг и в самом деле все выйдет, как говорит коллега Бела…
Трактирщик слегка приподнял голову. Посмотрел сначала на Кирая, потом на часовщика:
— Оставьте,
— А может, коллега Бела и вправду дело говорит? — спросил книготорговец.
— Может!
— Просил ведь я вас оставить его в покое! — сказал трактирщик.
— Может, и дело! — повторил Дюрица. — Во всяком случае, попробовать можно, вы ничем не рискуете…
— Ничем не рискуем… — повторил Кирай слова часовщика.
— И впрямь ничем не рискуете? — спросил трактирщик. — Вы это серьезно?
Кирай погрузился в свои мысли и ничего не ответил.
Потом пересек комнату и остановился у двери. Заложил руки за спину и уставился в пол.
Трактирщик кивнул в его сторону:
— Ведь просил я вас помолчать! — обратился он к Дюрице. — Стоит вам подтвердить, как он начнет над этим раздумывать…
Он окинул часовщика долгим взглядом, потом взялся рукой за его пиджак:
— Небось не думали, старина, а?..
— Что? — очнулся от своих мыслей Дюрица.
— Да что так кончите?..
— Я еще не уверен, что мы так кончим…
— Ну, не будьте ребенком…
Он снова долгим взглядом посмотрел на часовщика:
— Я не хотел напоминать об этом… Ваша супруга за несколько дней до смерти — не сердитесь, что я об этом говорю, — заходила ко мне в заведение посоветоваться с моей женой насчет какого-то рецепта пирожного. Вошла — живот огромный, до родов дня два оставалось, — а я ей и говорю: «Ну, Пирошка, будет мальчик, вот увидите». «Хорошо бы!» — отвечает. «А как назовете?» — спрашиваю. Она говорит: «Я бы хотела Миклошем назвать!» «По отцу, значит?» «Да», — отвечает. «Так ведь один Миклош уже есть», — говорю ей со смешком. А она мне: «Я бы всех их с радостью его именем назвала!» И покраснела, как девочка…
Дюрица молчал. Трактирщик снова приподнялся на локте и закашлялся.
— Кончен бал! — натужным от кашля голосом выговорил он. — Кранты, как у нас говорится.
Дюрица смотрел прямо перед собой.
— Я вас кое о чем спросить хотел, — заговорил трактирщик, снова откинувшись на изголовье. — Захотите — ответьте, не захотите — простите, что спросил… Вы слушаете?
— Да, — ответил часовщик.
Трактирщик повернул к нему голову:
— Вы не знаете, почему нас сюда привезли?
Дюрица посмотрел на него:
— Нет!
— В самом деле не знаете?
— В самом деле не знаю…
Потом прибавил:
— Откуда мне знать?
— А мне всегда казалось, — продолжал трактирщик, — только не обижайтесь на мои слова, — что вы из тех людей, на ком шапка горит. Только не из-за воровства горит, а так думаю — из-за хорошего дела.
— Ошибаетесь! — ответил Дюрица.
— Не уверен…
— Тогда не знаю уж, что и сказать. А зачем вы дразните Швунга?
— Хотелось бы думать, что все именно так, как я ему сказал…