Пятая Сила
Шрифт:
– Нет. Вспомни!
– Я все помню. Я имею на него больше прав, чем ты. Я знаю больше и больше могу. Я сумею овладеть твоей Стихией. Я принесу больше пользы, владея им.
Тирайн медленно покачал головой и встал.
– Прости, Саа, но – нет, - проговорил он очень устало. – Я не могу.
Поднялся и Саадан. Серые глаза его незнакомо, жестко блестели на худом, напряженном лице.
– Пока я только прошу, Тирайн, - негромко сказал он. – Пока. Жаль, что ты не понимаешь этого. Подумай.
Тирайн обернулся было к нему – и словно споткнулся. Взглянул – изумленно, непонимающе, ошарашенно.
Секунды тянулись, словно смола. Солнечные лучи в окне померкли.
– Я все понял, - ответил,
Не дожидаясь ответа, он вышел, аккуратно притворив дверь. Шаги по деревянным скрипучим ступеням мучительно гулко отзывались в сердце.
* * *
За десять лет, минувшие с последней войны, в княжестве родились и подросли новые дети. Их было, пожалуй, больше, чем в довоенное время – хутора и города звенели от детских голосов. Каждый год, в праздник Середины Лета Тирайн устраивал для ребятни карнавал, и попасть на него старались жители даже самых дальних деревень, готовились загодя, чуть ли не с зимы, вышивая и собирая по ниточкам наряды. Малыш Лит веселился вровень с крестьянскими мальчишками, с детьми ремесленников, и это был, пожалуй, единственный день, когда Мира не ворчала на маленького княжича за неподобающее поведение.
Три дня, с раннего утра до позднего вечера, в настежь распахнутые ворота столицы стекались толпы народу. На площади возле ратуши кувыркались циркачи, плясали над пологами куклы, пели менестрели, танцевали актеры. Вся эта буйная братия съезжалась, сходилась, стекалась в Руту заранее, за несколько дней, а то и недель до праздника, и везли они с собой все самое лучшее, что было. Трактиры и гостиница бывали переполнены, музыка и смех, летящие из открытых окон в жаркую летнюю ночь, не смолкали до рассвета. Ленты и бусы, цветы, медные монеты горстями сыпались к ногам актеров на брусчатку мостовой.
Огородники выставляли на продажу лучшие овощи с грядок – огромные, пузатые, важно подбоченившиеся помидоры, носатую морковь, яблоки – такие, что пахли цветами; как умудрялось вырастать все это в жарком, засушливом климате? Цветочники, разодетые и тщательно причесанные, торговали сумасшедше красивыми букетами – все, что только может рождать южная их земля, все буйство красок и радости словно лучилось: смотрите, это жизнь, что может быть ее краше?
Заканчивался праздник большим карнавалом. Арлекины и Пьеро, рыцари и Прекрасные Дамы, пастушки и принцы, смеясь, большой колонной в сумерках проходили от дворца князя до городских ворот. Малыши таращили с рук родителей уже совсем сонные глазенки; ребятня постарше вставали в самую середину колонны, и актеры совали им леденцы и пряники. Потом молодежь - те, кто хотел, - до утра танцевали на площади…
Они как раз готовились к празднику, когда на взмыленной лошади, задыхаясь, примчался с южной заставы гонец. Войско князя Реута подошло к границе…
– Все это немного странно, - задумчиво проговорил Тирайн. – Или я чего-то не знаю? Ну, не совсем же глупый Реут, не может же он не понимать…
Тирайн стоял у окна и, задумчиво глядя в вечереющее небо, вертел в руках изящный ножичек для разрезания бумаги. Тала с вышивкой в руках удобно устроилась в глубоком кресле возле книжных полок.
– Ведь не может же он не понимать, - продолжал Тирайн, - что силы его и наши несоизмеримы. Да, собственно, он же потому и не трогал нас до сих пор.
Это была правда.
– Откуда он взялся? – спросила Тала, не поднимая головы от вышивки. – Кто он такой, ты знаешь?
Он вынырнул словно ниоткуда, из темноты, из мутной воды, из грязи, поднятой на поверхность развалом Криштской империи. В сущности, каждое из образовавшихся тогда лоскутных государств вряд ли долго могло бы в одиночку противостоять набегам друг друга. Не оттого ли шесть лет назад пришла в голову князю Реуту идея собрать княжества – снова в единый кулак? Впрочем, не будь это Реут, на его месте мог бы оказаться – спустя несколько лет – еще кто-нибудь такой же догадливый.
Нищий, наглый и вечно голодный – так отзывались о Реуте соседи, признавая при этом его военный талант. За шесть лет он сумел подчинить себе пять княжеств, окружив Таннаду полукольцом. Кого только не было в его пестрой армии, на каких только наречиях не говорили они – хищные, верткие, словно ласка, наездники, могущие на полном скаку снимать стрелой орех с верхушки дерева. Они не признавали силы ничьей, кроме своей, и не ведали жалости.
В стычке с именно его войсками погиб князь Раудан, старший брат Тирайна, и хвала Силам, что Таннада быстро получила нового князя, не просто князя – мага. Реут быстро отошел и больше не тревожил Таннаду набегами – до поры. В сущности, не так уж велик был численный перевес, наоборот – армия Реута уже превосходила числом и умением дружину и ополчение Тирайна. Но связываться с магом, да еще боевым, Реут пока не рисковал. Это давало Таннаде какое-никакое, а преимущество и уверенность в завтрашнем дне, пусть и шаткое.
И вот – пожалуйста…
– Кого ж он себе на службу поставил? – размышлял вслух Тирайн, вертя в руках ножичек для разрезания бумаги. – Воинов несть числа?
Тала опустила вышивку на колени и взглянула на мужа.
– Толку-то гадать теперь…
– Да, - согласился князь. – Впрочем, особенно сильно я не тревожусь. Вряд ли он решится напасть – не настолько же глуп. Ну, а если даже… отобьемся. Стены у города крепкие, не в первый раз, выстоят.
* * *
Следующим вечером Тала долго не могла уложить сына. Маленький Лит (не так давно ему исполнилось три) все порывался достать из шкафа игрушечный меч – он ведь тоже хочет воевать. Он поедет с отцом, он уже умеет сидеть верхом, и без него в войске князя ну никак не обойдутся. После долгих уверений, что без Лита войско, конечно же, никуда не уйдет, и папа обязательно возьмет его с собой – но только утром, Тале удалось, наконец, успокоить сына.
Когда мальчик уснул, хмуря светлые бровки и сосредоточенно сопя, Тала осторожно укрыла его одеялом и долго стояла у кровати, глядя на маленькое суровое лицо и воинственно сжатые кулачки. Малыш, малыш… счастье, что ты еще мал, но ведь это не навсегда. Что станет с тобой, когда ты вырастешь? Зачем вообще рожать сыновей, если рано или поздно их отберут у тебя и отправят воевать – туда, где нет смысла, в войне вообще нет смысла, и если бы только была ее воля… Если бы женщины всей земли встали против своих мужчин и не пустили бы их туда, где свистят стрелы и встают на дыбы кони… хватило бы у них власти удержать этот огромный маховик? Если бы все женщины мира отказались рожать сыновей, если только их отцы не прекратят это бессмысленное убийство друг друга… убийство ради лишнего клочка земли, ради лишних монет, лишних почестей. Зачем, почему? Что им не сидится дома, рядом с теми, кто любит и ждет?
Нет ответа…
Завтра ее муж тоже уйдет. А она останется. И всей ее силы не хватит, чтобы удержать. А впрочем, у нее и силы-то не осталось… Странно, шесть лет назад она сама была такой, любившей и жар схватки, и боевую ярость; тогда – о, тогда она встала бы рядом с Тирайном. Какая же она была счастливая. Какая она была глупая…
Но даже если маленький Лит захотел бы встать на пути отца, вскинул бы к темному небу гроздья ярких искр – не уходи! – смог бы он…
Да ничего он не смог бы. И не станет. Еще десять лет, и он тоже уйдет…