Пятая волшебница
Шрифт:
— Сегодня, капитан, я позволяю тебе говорить, не испрашивая на то разрешения.
— Что-то случилось, госпожа? — спросил Клюге, поднимаясь.
— Да, — ответила волшебница. — Верховный маг и Избранный здесь, в Пазалоне. У тебя появился еще один шанс разделаться с ними, — она парила в воздухе, следя за реакцией капитана.
Тот стоял, как громом пораженный, не веря в свою удачу, хотя и понимал, что эта новость повлечет за собой немалые проблемы. Клюге считал миссию в Евтракии незавершенной не только потому, что этим двоим удалось уцелеть, но и по другой, глубоко личной причине. В особенности это касалось Тристана, которого он хотел бы видеть мертвым в первую очередь. А капитан был не из тех, кто останавливается на полпути, и ради
Фейли прекрасно понимала, какие чувства должен был испытывать Клюге к принцу, а также то, что убить его капитан будет стремиться, главным образом, из-за стоящей рядом с ним женщины, а вовсе не выполняя ее, первой госпожи Шабаша, приказ.
Сакку тоже не проявила неожиданных эмоций. Ее, конечно, встревожило известие о появлении Верховного мага и Тристана, но страстное, испепеляющее вожделение, которое она испытывала к Избранному, оказалось куда сильнее.
— И ты знаешь, где они, госпожа? — спросил Клюге.
— Нет, не знаю. Ощущение «одаренной» крови было слишком кратковременным, и определить их местонахождение я не успела.
— Я немедленно вышлю поисковые отряды, — сказал капитан. — Мои люди отыщут их в течение нескольких дней. Им доставит немалое удовольствие свести счеты с теми, кто сумел однажды избегнуть своей участи. — На губах Клюге заиграла мстительная улыбка.
— В этом нет нужды. Они, без всякого сомнения, пришли сюда за Камнем и Шайлихой, так что явятся к нам сами. И держи язык за зубами, капитан, никому ни слова о происшедшем. Остальным сестрам я расскажу сама. А так же никакой суматохи в Цитадели, в особенности рядом с покоями сестры Шайлихи. Охрану тем не менее следует удвоить. Маг и принц захотят пробраться в Цитадель, и неизвестно, в каком месте они попытаются сделать это. Постоянно лично проверяй все входы и выходы.
Клюге, уже почти пришедший в себя от шока, теперь был ошеломлен тактикой первой госпожи Шабаша. Маг, и Избранный в Пазалоне, и никто не знает, где они и как им это удалось. Однако Фейли, похоже, это ничуть не волнует; напротив, у нее такой вид, словно она рада возможности в очередной раз продемонстрировать свое могущество. Внезапно капитану припомнился день тренировочных сражений «до смерти», когда его почтила своим посещением Сакку. Именно тогда она приказала ему удвоить охрану, не сообщая никому об этом. Он словно воочию видел перед собой вторую госпожу Шабаша, прикрывающуюся зонтиком от солнечных лучей и хладнокровно отдающую свои распоряжения. Ничего удивительного в таком ее поведении он не заметил. А вот планы Фейли приводили его в недоумение. Что сказала в тот день Сакку? «Я, возможно, недооценила их обоих…» Она говорила о Верховном маге и Тристане.
Капитан посмотрел в глаза первой госпожи Шабаша, пытаясь понять, чем объясняется ее безмятежное спокойствие: то ли непоколебимой уверенностью в своих силах, то ли безумством ее «одаренной» крови. Впрочем, это не имело значения. Он будет ревностно выполнять ее приказы, пусть даже ценой собственной жизни, и не упустит шанса насладиться страданиями ненавистных ему людей.
— Мне бы хотелось коснуться еще одной темы, — заявила Фейли без всякого выражения. — Вот уже некоторое время мне известно о том… как бы это получше выразиться?.. о том, как вы «используете» друг друга. — Она помол чала, давая им возможность вникнуть в смысл сказанного. Клюге, как и следовало ожидать, выглядел ошеломленным. Сакку же задрожала от ярости, лицо ее исказилось, глаза прищурились. — Это следует прекратить. Причем немедленно. Капитан, я не стану наказывать тебя за проявленное неблагоразумие, веря в то, что в дальнейшем ты будешь беспрекословно следовать моим приказам.
Клюге прикрыл глаза. «Что ж, если Сакку не может принадлежать мне, меня утешит лишь то, что единственный мужчина, которого она вожделеет, умрет в страшных мучениях от моей руки».
Вторая госпожа Шабаша шагнула к Фейли. Ей было наплевать на капитана Фаворитов,
— Я отказываюсь обсуждать с тобой это! — злобно прошипела она.
— А тебя никто и не заставляет, сестра, мои распоряжения обсуждению не подлежат, — небрежно обронила Фейли. — Однако я могла бы предложить тебе кое-что взамен. Избранный в Пазалоне, и я пришла к выводу, что имеет смысл использовать его перед тем, как предать смерти. — Она улыбнулась, понимая, что ее план не только приведет вторую госпожу Шабаша в восторг, но и вернет эту заблудшую овцу в стадо. — Задержись, я объясню тебе все подробно.
— Это все. Можешь идти, — обратилась она к Клюге, окинув его насмешливым взглядом. — И не забывай, в скором времени нам непременно нанесут визит.
С трудом овладев собой, капитан опустился на одно колено и выдавил:
— Я живу, чтобы служить.
Испытывая ужас и отвращение, Тристан плыл под водой, и казалось, этому не будет конца. Его легкие пылали огнем, веки были плотно сжаты. Виг, вцепившийся в левую руку принца, не давал ею пользоваться, что еще больше затрудняло движение. Яростно молотя ногами и отчаянно загребая свободной рукой, Тристан прокладывал свой путь в мутной, вонючей воде.
И дело было не в том, что принц боялся или не умел плавать под водой. Сильный пловец, он всегда любил нырять и часто опускался к самому дну водоема. Но здесь все было по-другому. Глаза не открыть, левая рука бездействует… его жизнь сейчас зависела не от него самого, а от Гелдона, с которым он и знаком-то был всего несколько часов.
Но наибольшее отвращение вызывала сама вода, теплая и такая густая, что в ней было трудно плыть. Он содрогался от отвращения, когда его лица касались какие-то осклизлые предметы, не сомневаясь, что это не что иное, как фекалии или другие продукты жизнедеятельности людей и животных Гетто. Время от времени правая рука Тристана касалась стенок туннеля, покрытых толстым слоем вязкой густой слизи. Хотя под водой принц не чувствовал запаха, но прекрасно помнил свои ощущения перед тем, как нырнуть. Время от времени на него накатывала тошнота, а больше всего пугала мысль, что, если ему не удастся сдержать приступ рвоты, он попросту захлебнется и утонет. Сил оставалось все меньше и меньше.
Внезапно старый маг отпустил его руку.
«Мы добрались до выхода из туннеля! — прозвучало в изголодавшемся по кислороду мозгу Тристана. — Сейчас Виг протискивается сквозь отверстие». Желание открыть глаза и рот стало почти непреодолимым, легкие, казалось, вот-вот разорвутся. Наугад ощупывая пространство вокруг себя, принц наткнулся на осклизлую стену туннеля и, придерживаясь за нее одной рукой, стал продвигаться дальше. Вдруг его рука потеряла опору — это был выход из туннеля.
Несмотря на все усилия мага, отверстие оказалось очень узким, с рваными краями. Сквозь него можно было лишь протиснуться, да и то с великим трудом. Наконец Тристан с облегчением осознал, что его голова высунулась из туннеля, и, предчувствуя близость момента, когда сможет вдохнуть в нестерпимо горящие легкие воздух, рванулся наверх. Это было ошибкой. Он застрял в тесном проеме. Принц на ощупь попытался определить, что мешает ему всплыть, обнаружил причину, и его охватило отчаяние.
Эфес дреггана зацепился за рваный край выходного отверстия. Из последних сил закинув руку за спину, Тристан попытался нащупать рукоять меча и высвободиться из плена.
Знакомый звон удлиняющегося лезвия дреггана в воде прозвучал особенно громко — принц случайно задел рычаг на рукоятке. Острый конец меча прорвал ножны и вонзился в стену туннеля. Тристан шарил рукой в поисках рычага, рассчитывая вернуть лезвие в исходное положение.
Воздуха не хватало. Принц предпринял еще одну отчаянную попытку, но ослабевшая рука соскользнула с эфеса, так и не найдя вожделенного рычага.