Пятая женщина
Шрифт:
Валландер старался понять ход ее мыслей.
— Как долго вы работаете у него?
— Почти одиннадцать лет.
— Нравится вам работа?
— Ёста хороший человек. Он действительно любит цветы. И не только орхидеи.
— Мы поговорим о них чуть позже. Как бы вы его охарактеризовали?
Она задумалась.
— Обычный хороший человек. Немного со странностями. Нелюдим.
Валландер с раздражением подумал, что это описание вполне могло подойти для Хольгера Эриксона. Разве что «хорошим» его вряд ли можно было назвать.
— У него есть жена?
— Он вдовец.
— Дети?
— Двое. У них семьи и собственные дети. Никто из них не живет в Сконе.
— Сколько лет Ёсте Рунфельдту?
— Сорок девять.
Валландер заглянул в свои записи.
— Вдовец, — повторил
— Точно не знаю. Ёста никогда не рассказывал. Кажется, она утонула.
Валландер не стал вдаваться в подробности. В свое время они проверят эту информацию. Если потребуется. Валландер все еще надеялся, что в этом не будет необходимости.
Он отложил ручку. Запах цветов одурманивал.
— Разговор с туристической фирмой, — начал Валландер, — наверняка заставил вас задуматься о двух вещах. Во-первых, почему он не поехал в Африку. Во-вторых, где он сейчас, если не в Найроби.
Она кивнула. И Валландер вдруг увидел на ее глазах слезы.
— С ним что-то случилось, — сказала она. — После разговора с турбюро я пошла к нему домой. Это здесь, неподалеку. Он оставил мне ключ. И просил поливать цветы. За время его отсутствия я была там два раза. Вынимала почту и складывала к нему на стол. Вот и теперь я снова пошла туда. Но дома его нет. И в последние дни не было.
— Откуда вы знаете?
— Я бы заметила по вещам.
— Что, по-вашему, могло случиться?
— Не знаю. Он так ждал этой поездки. Зимой собирался закончить книгу об орхидеях.
Валландер чувствовал, что его беспокойство растет, где-то внутри уже сработал механизм, предупреждающий об опасности. Этот неслышный сигнал тревоги Валландеру был хорошо знаком.
Он собрал карточки, на которых делал заметки.
— Мне нужно побывать у Рунфельдта дома. А вы открывайте магазин. Я уверен, все образуется.
Ванья жадно вглядывалась в лицо Валландера, ища подтверждения только что сказанным словам. Но выражение его лица вряд ли могло ее утешить.
Она дала ему ключи от квартиры. Ёста жил на той же улице, через квартал от магазина, если идти в сторону центра.
— Когда закончу, верну вам ключи, — сказал Валландер.
Выйдя из цветочного, Валландер увидел, как какая-то пожилая пара с трудом пробирается мимо его машины, занимающей полтротуара. Взгляды их, обращенные к Валландеру, говорили красноречивее всяких слов. Но он притворился, что не понимает, и поспешил прочь.
Квартира Ёсты Рунфельдта находилась на втором этаже дома, построенного, как предположил Валландер, в самом начале века. Можно было подняться на лифте. Но Валландер пошел пешком. Несколько лет назад он собирался меняться в такой же дом. Но теперь отказался от этой идеи. Уж если менять квартиру на Мариагатан, так на дом с садом. И жить там с Байбой. И, может быть, с собакой. Валландер отпер дверь и вошел. Сколько раз уже он вот так вступал на чужую территорию, заходил в жилье незнакомых людей. Остановившись у дверей, Валландер замер. Каждая квартира имеет свой характер. За долгие годы работы в полиции Валландер научился видеть, как характер хозяев отражается в облике их жилища. Он медленно обошел квартиру. Первые шаги часто бывали самыми важными. Первое впечатление. К нему он потом снова и снова будет мысленно возвращаться. Здесь жил человек по имени Ёста Рунфельдт, который однажды ранним утром не появился там, где его ждали — в аэропорту «Каструп». Валландер вспомнил слова Ваньи о том, что Ёста с нетерпением ждал этой поездки. Тревога Валландера вспыхнула с новой силой.
Обойдя все четыре комнаты и кухню, Валландер остановился посреди гостиной. Квартира была большая и светлая. Но Валландеру показалось, что хозяин не слишком много внимания уделял своему жилищу. Только у кабинета было свое лицо. Здесь царил рабочий беспорядок. Книги, бумаги, литографии с изображением цветов, карты. Все это лежало грудами на письменном столе. Выключенный компьютер. В рамочке за стеклом — фотографии. Дети и внуки. Фотография самого Ёсты Рунфельдта в какой-то азиатской стране на фоне гигантских орхидей. Чернильная надпись на обороте гласила, что фотография сделана в Бирме в 1972 году. Ёста улыбался
Валландер пытался представить, что было потом. Что-то произошло по дороге в Копенгаген? Он упал на пароме за борт? Тогда осталась бы сумка. Валландер нашел в кармане одну из карточек для букетов с телефоном цветочного магазина и позвонил. В окно кухни виднелись элеваторы Истадского порта. За ними польский паром, огибая каменный пирс, выходил в море. Ванья Андерсон взяла трубку.
— Я все еще здесь, — сказал Валландер. — У меня к вам несколько вопросов. Ёста не говорил, как он собирался добираться до Копенгагена?
Она ответила, не задумываясь, и очень уверенно:
— Он всегда ездил через Лимхамн и Драгер.
Валландер кивнул и задал следующий вопрос:
— И еще. Вы не знаете, сколько у него дорожных сумок?
— Нет, — ответила она. — Откуда же мне знать?
Валландер понял, что вопрос следовало задать иначе:
— Как выглядела его сумка? — спросил он. — Вы когда-нибудь ее видели?
— Ёста всегда брал с собой немного вещей, — ответила она. — Одну наплечную сумку и одну на колесиках. Он был опытным путешественником.
— Какого цвета?
— Черные.
— Вы уверены?
— Да. Уверена. Я несколько раз встречала его из поездок. На вокзале или в «Стурупе». [2] Ёста очень бережно относился к вещам. Если бы ему пришлось купить новую сумку, я бы об этом знала. Ёста бы обязательно пожаловался на непредвиденные расходы. Ведь он был скуповат.
«И все же заплатил 30 000 за несостоявшуюся поездку в Найроби, — подумал Валландер. — По сути, выбросил деньги на ветер. Хотя вряд ли по доброй воле».
2
Аэропорт в г. Мальмё, Швеция.