Пятьдесят на пятьдесят
Шрифт:
— Ты это серьезно? — спросил я.
— Абсолютно, — ответил он. — Мы должны быть более амбициозными, более активными и безжалостными.
Я так и не понял, относится ли это «мы» и ко мне тоже.
— Все эта заварушка в Аскоте на прошлой неделе показала, что «киты» не столь уж и неуязвимы, — заметил он. — Кто-то сильно им нагадил, и поделом. Букмекерство должно быть таким, как здесь, — он широко развел руками. — Ну, я хотел сказать, не так, как именно сейчас… словом, ты меня понял. Букмекер должен стоять на ипподроме, быть в гуще событий, а не прилипать к экрану монитора в некоем анонимном
Я был поражен. Мне всегда казалось, что Луку привлекает именно компьютерное букмекерство.
— Но ты же так любишь Интернет, — сказал я.
— Да, люблю, — ответил он. — Но лишь как инструмент, отражающий, что здесь происходит. Именно ипподромные букмекеры должны устанавливать расценки, не поддаваться влиянию крупных контор. Все должно быть наоборот. Мы должны быть готовы изменять расценки в свою пользу. А не ради какого-то чужого дяди.
— Ты рассуждаешь прямо как на войне, — усмехнулся я.
— А мы и есть на войне, — серьезно заметил он. — И если не будем сражаться, нам конец.
Я вспомнил времена, когда на протяжении примерно двух лет помогал своему деду. Тогда у нас тоже состоялась дискуссия на эту тему. Букмекерство — отрасль развивающаяся, в ней, как и везде, нужна свежая кровь, такие ребята, как Лука, позволяющие раздвинуть границы. Без этого, как он правильно сказал, нам конец.
Как это часто бывает на маленьких скачках, четыре лошади финишировали с большим разрывом, фаворит опередил остальных корпусов на десять, это как минимум. От промокшей толпы не слышалось радостных криков, и победитель вернулся на почти пустующую площадку для взвешивания.
Как и предсказывал Лука, веселья было мало.
Ливень хлынул с новой силой, и тут из-под трибун вынырнул и бросился к нам мужчина в костюме. В руке он держал зонт, но толку от него было немного. Вода заливала все кругом. Ко времени, когда он подбежал, ноги у него, должно быть, совсем промокли.
— Что, черт возьми, происходит? — крикнул он.
— О чем это вы? — с видом воплощенной невинности осведомился я.
— С этими чертовыми расценками?
— А что с расценками?
— Как получилось, что за победителя выплачивают по два к одному, когда все знают, что должно быть больше?
— Я здесь ни при чем, — ответил я, разводя руками.
— Смотри, не советую с нами умничать, — угрожающе заметил он, тыкая в меня пальцем.
— С кем это с нами? — спросил я.
Он не ответил и бросился скандалить с Ларри Портером, который послал его куда подальше.
Мужчина был просто в бешенстве.
— Смотрите, я вас двоих предупредил, — прошипел он, указывая на меня и Ларри. — Мы этого не потерпим!
Ларри снова крикнул, чтобы он проваливал, и использовал при этом более цветистые выражения.
— Из-за чего сыр-бор? — спросил я Луку.
— Просто хотел наварить побольше, — ответил он.
— Как? — спросил я.
— Я подумал, мы сможем привлечь больше ставок, если предложим лучшие расценки на фаворита, — ухмыляясь, ответил он. — Вот и все.
Я уставился на него.
— Ну и дурак, — сердито сказал я. — С этими ребятами в такие игры лучше не играть. Кусают куда как больней, чем лают.
— Ой, ну и зануда же ты, — протянул он.
— Я серьезно. Эти люди не шутят, раздавят,
Наверное, именно это имел он в виду, говоря про войну?
Стартовые расценки не устанавливаются каким-то одним букмекером. Обычно это нечто среднее, но соотношение зависит от тенденции предлагаемых ставок, не являет собой чисто арифметическое среднее. Общая тенденция — вот как чаще всего исчисляется образчик соотношения.
На прошлой неделе в Аскоте букмекеров было очень много, а потому в качестве образчика использовали показатели, допустим, двенадцати букмекеров. Этих двенадцать тоже отбирали не случайно, в их число попадали букмекеры, у которых наиболее активно делались ставки на ипподроме. Если хотя бы у пяти из этих двенадцати оценивали какую-то лошадь перед началом забега как три к одному, тогда стартовую расценку устанавливали три к одному, пусть даже у четырех из них ставки шли как семь к двум, а у остальных — четыре к одному. Три к одному бралось за образчик, поскольку именно это соотношение встречалось чаще.
Если же вырисовывались две тенденции, ну, скажем, у пяти букмекеров из вышеприведенного примера стартовые расценки составляли три к одному, а у еще пятерых — семь к одному, то за образчик брали более высокое соотношение. В данном случае — семь к одному.
Сегодня же, дождливым июньским днем, в Стратфорде на ипподроме работали всего четыре букмекера, так что образчик исчислялся от всех их соотношений. Лишь двум из них пришло в голову предложить более высокие стартовые расценки, которые затем и сочли «правильными», а не завышенными.
Так что один Лука не мог повлиять на стартовые расценки.
— Чья идея, твоя или Ларри? — спросил я.
— Ты это о чем? — с невинным видом спросил он.
— Вас должно быть двое, — сказал я.
— Нас и было двое, — с укором заметил он.
Так, значит, это правда. А я был здесь, и мое имя красовалось на табло. Так что мне и отвечать. Только теперь я понял, что слишком уж доверял Луке и его компьютеру, пусть и подсознательно.
— Так это была идея Ларри? — не отставал я, прекрасно понимая, что Ларри Портер по сравнению с Лукой просто тугодум и что на самом деле эта светлая мысль пришла именно Луке. И мне вовсе не хотелось, чтобы впредь он принимал тут главные решения. Я вовсе не был уверен, что в следующий раз, окажись он на ипподроме без меня, не выкинет тот же фокус.
Наверное, именно поэтому он так уговаривал меня остаться дома, передать бразды правления ему и Бетси. Возможно, именно поэтому Бетси вдруг сорвалась в места и ушла в бар, решила не присутствовать на месте преступления.
Я почти физически ощущал, как крутятся все колесики и винтики у него в голове. Он точно знал, что я спрашиваю у него и почему. В конечном счете, не так уж и важно, чья это была идея. На самом деле я спрашивал его о другом: хочет ли он сохранить место работы?
Если бы он начинал этот бизнес сам, ему пришлось бы купить место и номер на ипподроме, а это нешуточные деньги, особенно когда хочешь, чтоб место оказалось более выгодным. И, скорее всего, ему бы достался более крупный номер и соответственно менее выгодная позиция в зоне тотализатора. Ведь именно букмекеры на хороших местах собирают больше ставок, а значит, и денег.