Пятьдесят на пятьдесят
Шрифт:
Мужчина подбежал и ударил меня по лицу, но потом занялся исключительно отцом. Теперь очевидно, что никакое это было не ограбление, как мне поначалу показалось. Нападавший не обращал на меня никакого внимания — до тех пор, пока я не стал звать на помощь, и она подоспела в виде компании, возвращавшейся с вечеринки.
Я вспомнил, как отец послал этого типа к черту и нанес удар ему в пах. Ну и Близко Посаженные Глазки пришел в бешенство и достал нож. Наверное, ему не следовало так поступать. Возможно, убийство отца стало большой ошибкой с его стороны. В Лондоне полно дешевых гостиниц. Мне
— Может, кофе выпьем? — спросила Софи, отвлекая меня от размышлений.
— Да, — ответил я. — С удовольствием. Позвать медсестру?
— Нет, — ответила она. — Еще на прошлой неделе они разрешили мне самой проходить в маленькую кухню. Сейчас принесу.
— Тебе помочь? — спросил я.
— Вот что, Нед, — покосилась она на меня, — я вполне в состоянии приготовить кофе. Я в полном порядке, ты же знаешь. Не собираюсь резать себе вены или что-то в этом роде. — И она улыбнулась, и сердце у меня екнуло, как тогда, много лет назад, когда мы первый раз встретились и она мне улыбнулась.
— Ты уверена? — спросил я.
— Абсолютно. Они позволили мне пользоваться кухней, но у них хватило ума не разбрасывать там острые ножи, чтобы какой-нибудь умалишенный мог ими воспользоваться. — Она рассмеялась своему каламбуру, я тоже засмеялся.
Да, по сравнению с прошлой неделей в ее состоянии наметился большой прогресс.
— Я очень, очень стараюсь, — уже серьезно заметила она. — Не пропустила ни одного приема этих новых лекарств, и кажется, нет, честно, они мне помогают. Я чувствую себя вполне хорошо, готова к выходу в мир.
Я встал, обнял ее. В глазах стояли слезы.
— Ладно. Иди готовь кофе, — сказал я.
Она вышла, я вытер глаза рукавом. То были слезы надежды и счастья после долгого отчаяния и чувства полной беспомощности.
Я подумывал о том, чтобы остаться в больнице, в гостевом номере. Но потом решил, что лучше вернуться домой и подготовить все к приезду Софи — на тот случай, если вдруг завтра ее выпишут.
И вот «Вольво» притормозил у дома с темными окнами, и я вдруг почувствовал, как страшно устал. Посидел еще немного в машине, осмотрелся, выискивая взглядом что-либо подозрительное. Но все выглядело нормально.
Я запер машину и благополучно добрался до двери.
Вошел. На коврике в коридоре валялись несколько писем и счетов, но никаких записок с угрозами я не обнаружил.
«Успокойся же наконец», — сказал себе я.
Пытался успокоиться, но все равно обошел весь дом, проверяя, надежно ли заперты окна, и задергивая на них шторы. Противно было думать о том, что мистер Джон Смит подглядывал за мной в окно, пока я чистил пылесосом грязь в гостиной. Нет, сегодня подглядеть не получится. Даже на кухне я так плотно задернул занавески, что и лучика света не должно было просочиться.
Затем я вынул всю добычу из отцовского рюкзака, выложил на стол и сидел и разглядывал ее.
Почему я не отдал все это старшему инспектору Льювелину? Пусть бы сам и разбирался. А я преспокойненько занимался бы своими делами
На первый взгляд вроде бы неплохая идея.
Но имеет свои недостатки. Начать с того, что было бы весьма трудно объяснить старшему инспектору, почему я не отдал ему все с самого начала, как только нашел. Почему не поделился с ним нужной информацией, чтобы он мог найти эти вещи сам. Не думаю, что он бы очень обрадовался. У него есть все причины обвинить меня в противодействии полиции, а раз так, то какую защиту от человека с ножом может мне предоставить полиция? Да никакой.
Во-вторых, тот факт, что на руках у меня имеется микрокодер и деньги, дает мне определенное преимущество. При условии, конечно, что я останусь жив и смогу им правильно распорядиться.
Я взял отцовский мобильник и снова попытался включить его, но безуспешно. «Нокиа» — значилось под экраном. Мой мобильник был фирмы «Самсунг». И моя зарядка к отцовскому аппарату, естественно, не подходила. Тогда я достал из отцовского телефона сим-карту и вставил ее в свой, но и это тоже ничего не дало. Доступ к номерам телефонов хранился в памяти аппарата, а не в сим-карте.
Я порылся в нижнем ящике письменного стола, где хранились старые зарядные устройства, но ничего не подошло.
Затем я взял паспорт на имя Алана Чарльза Грейди и стал рассматривать. Выдан он был девять месяцев назад и выглядел настоящим, хотя о том, как должны выглядеть австралийские паспорта, представление я имел самое слабое. Перевернул несколько страниц и нашел штамп, проставленный офицером паспортной службы в Хитроу. Дата свидетельствовала о том, что отец не ступал на землю Великобритании до того дня, как приехал ко мне в Аскот. Но штамп был не один, рядом красовалась отметка, поставленная в аэропорте Дублина, и датирована она была предыдущей неделей. Получалось, что по прибытии из Австралии он действительно вылетел в Дублин из Хитроу — тут Джон Смит оказался прав — и использовал фамилию Грейди.
«Интересно, — подумал я, — чем же занимался отец в Ирландии целых шесть дней?» Пришло время выяснить это. Нельзя просто сидеть и ждать, когда мистер Близко Посаженные Глазки заявится и начнет требовать денег, приставив мне к горлу нож. Или, что еще хуже, к горлу Софи.
Наутро в пятницу я стоял у местного магазина, торгующего мобильными телефонами, и ждал, когда он откроется, ровно в девять.
Спал я плохо, то и дело мерещилось, что поскрипывает ступенька лестницы. Перед тем как лечь, придвинул стул к двери в спальню, и он благополучно простоял там до самого утра.
В десять минут десятого дверь магазина отворила девочка-помощник продавца, на вид ей было лет двенадцать, не больше.
— Да, сэр, — сонно произнесла она. — Чем могу помочь, сэр?
— Мне нужна зарядка вот для этого телефона. — Я протянул ей мобильник отца и не стал спрашивать, вышла ли на работу ее мама.
— Без проблем, — она заметно оживилась. — Для машины или простая?
— Простая, — ответил я.
Она подошла к витрине, взяла одно зарядное устройство.