Пятьдесят оттенков свободы
Шрифт:
Чувствую, что бледнею. Что мне ему сказать? Что он напугал меня? Что не знала, остановится ли он? Что умоляла его, а он не остановился? Что не хотела, чтоб все переросло в то… что было здесь однажды? Меня передергивает, когда вспоминаю, как он стегал меня ремнем.
Я сглатываю.
— Потому… потому что ты был таким злым и отстраненным… холодным. Я не знала, как далеко ты зайдешь.
Прочитать что-то на его лице невозможно.
— Ты дал бы мне кончить? — Мой голос чуть громче шепота, и я чувствую, как краска заливает щеки,
— Нет, — в конце концов говорит он.
Черт.
— Это… жестоко.
Костяшками пальцев он нежно гладит меня по щеке.
— Зато эффективно. — Смотрит на меня так, словно пытается заглянуть в душу, глаза потемнели. Проходит вечность, и он признается:
— Я рад, что ты это сделала.
— Правда? — Я не понимаю.
Кристиан криво усмехается.
— Да. Я не хочу причинить тебе боль. Меня занесло. — Он наклоняется и целует меня. — Я чересчур увлекся. — Он снова целует меня. — С тобой у меня это часто случается.
Да? И по какой-то непонятной причине эта мысль мне приятна… Я улыбаюсь. Почему это меня радует? Он тоже улыбается.
— Не знаю, чему вы улыбаетесь, миссис Грей.
— Я тоже.
Он обвивается вокруг меня и кладет голову мне на грудь. Мы — сплетение рук, ног и алых атласных простыней. Я глажу его по спине, ерошу шевелюру. Он вздыхает и расслабляется.
— Это значит, что я могу доверять тебе… остановить меня. Я ни за что не хочу причинить тебе боль. Мне нужен… — Он замолкает.
— Что тебе нужно?
— Мне нужен контроль, Ана. Как нужна ты. Это единственный способ моего существования. Я не могу отказаться от этого. Не могу. Я пытался… и все же с тобой… — Он расстроенно качает головой.
Я сглатываю. В этом суть проблемы: его потребность в контроле и его потребность во мне. Не хочу верить, что эти две потребности так уж неразделимы.
— Ты тоже мне нужен, — шепчу я и обнимаю его еще крепче. — Я постараюсь, Кристиан. Постараюсь быть внимательнее.
— Я хочу быть нужным тебе.
Вот так раз.
— Ты нужен мне! Еще как! — горячо говорю я. Да, нужен. Я так люблю его.
— Я хочу заботиться о тебе, — шепчет он.
— Ты и заботишься. Все время. Я так скучала, пока тебя не было.
— Правда? — В его голосе слышится удивление.
— Да, конечно. Ненавижу, когда ты уезжаешь.
Чувствую его улыбку.
— Ты могла поехать со мной.
— Кристиан, пожалуйста. Давай не будем начинать этот спор заново. Я хочу работать.
Он вздыхает, а я нежно тереблю его волосы.
— Я люблю тебя, Ана.
— Я тоже люблю тебя, Кристиан. Я всегда буду любить тебя.
Лежим тихо, умиротворенные после промчавшейся бури. Слушая ровное биение его сердца, я медленно погружаюсь в сон.
Я просыпаюсь, как от толчка, сбитая с толку. Где я? В игровой. Свет все еще горит, мягко освещая кроваво-красные стены. Кристиан снова стонет, и я сознаю, что это меня и разбудило.
— Нет, —
Вот черт! Снова кошмар.
— Нет! — вскрикивает он.
— Кристиан, проснись. — Я сажусь, сбрасывая ногой простыню. Опустившись рядом с ним на колени, хватаю его за плечи и трясу, а к глазам подступают слезы. — Кристиан, пожалуйста. Проснись!
Глаза распахиваются, серые и безумные, зрачки расширены от страха. Он невидяще смотрит на меня.
— Кристиан, тебе приснился кошмар. Ты дома. Ты в безопасности.
Он моргает, шарит глазами по комнате и хмурится, видя, что нас окружает. Потом взгляд возвращается ко мне.
— Ана, — выдыхает он и без предупреждения сжимает мое лицо обеими руками, рывком притягивает к себе, целует. Крепко. Его язык вторгается ко мне в рот, и я чувствую вкус его отчаяния и желания. Не дав даже вздохнуть, он наваливается сверху, вдавливая меня в твердый матрас кровати, его губы не отпускают мои. Одной рукой сжимает мой подбородок, другая лежит у меня на макушке, удерживая меня на месте. Он раздвигает коленом мне ноги и, не раздеваясь, устраивается у меня между бедер.
— Ана, — хрипло выдыхает он, словно не может поверить, что я здесь, с ним. Долю секунды смотрит на меня, дав мне вздохнуть. Потом его губы — опять на моих, жадные, ищущие, требовательные. Он громко стонет, вжимается в меня. Напрягшаяся плоть таранит мою, мягкую. Я стону, и все накопившееся сексуальное напряжение прорывается наружу, заявляя о себе с удвоенной силой, воспламеняя тело желанием и страстью. Гонимый своими демонами, он пылко целует мое лицо, глаза, щеки, скулу.
— Я здесь, — шепчу я, пытаясь успокоить его, и наши разгоряченные, прерывистые дыхания смешиваются. Я обвиваю его руками за плечи, подаюсь ему навстречу, трусь о него.
— Ох, Ана, — выдыхает он. — Ты нужна мне.
— Ты мне тоже, — горячо шепчу я. Мое тело отчаянно жаждет его прикосновений. Я хочу его. Хочу прямо сейчас. Хочу исцелить его. Хочу, чтоб он исцелил меня… Мне это нужно. Он тянет за пуговицу ширинки, секунду возится и…
О боже. Еще минуту назад я спала.
Он приподнимается и вопросительно на меня смотрит.
— Да. Пожалуйста… — выдыхаю я охрипшим от желания голосом.
Он погружается в меня полностью одним быстрым движением.
— А-а-а! — вскрикиваю я, но не от боли, а от удивления. Какая страсть! Какое неистовство!
Он стонет, и его губы вновь находят мои. Он врезается в меня снова и снова, и язык его тоже овладевает мной. Он движется лихорадочно, отчаянно, подгоняемый страхом, вожделением, желанием… любовью? Я не знаю, но с готовностью встречаю каждый его удар.
— Ана… — рычит он почти нечленораздельно и кончает, изливаясь в меня — лицо напряжено, тело словно сдавлено тисками, — а потом валится на меня всем своим весом, тяжело дыша. И я снова остаюсь при своих.