Пятьдесят штук баксов
Шрифт:
Я вздохнул и повлекся в указанном направлении. Как-то тут все было того… э-э, как бы это сказать… не того… В общем, ничего, что пробуждало бы энтузиазм и желание петь и смеяться, как дети.
Хотя город вокруг казался симпатичным. Куда не взглянешь – роскошные дома, дворцы… а над ними тысячи минаретов. Большинство – разноцветные, но другие сугубо по-мусульмански зеленые. Тут и там высились купола храмов, которые были облицованы яркими глазурованными плитками, сливающимися в причудливый узор. А иные – щедро покрыты золотом. Все это сверкало и искрилось удивительным изяществом и богатством, а город казался необъятным и полным сокровищ.
В жизни мне довелось попутешествовать, но подобного не видел никогда. Даже не подозревал, что где-то на земле есть подобная красота.
Впрочем, я же не на земле, все время забываю.
Ладно. Указатели, направлявшие новичков к местам сбора, были выполнены из светящегося материала и хорошо выделялись на фоне общей пестроты улиц. Путешествуя от одного украшенного табличкой столба к другому, я почувствовал себя эстафетной палочкой, которую опытные спортсмены передают из рук в руки.
Как бы то ни было, уже четвертая стрелочка направила меня к небольшой двери, над которой красовалась уютная надпись «Бар».
«Ишь ты», – подумал я, пытаясь осознать глубину замысла организаторов. – «А может и правда, каждому вновь прибывшему требуется для начала опрокинуть стаканчик? Просто, чтобы прийти в себя?»
Колокольчик на двери мягко звякнул, и я шагнул в теплое нутро бара.
И сразу зажмурился.
Впечатление было такое, словно я, беззаботно гуляя за кулисами, неосторожно вывалился на сцену и оказался в роли примы-балерины, на которую из полутемного зала устремлены все прожектора.
Свет лился со всех сторон, обтекая меня наподобие светового кокона. Мелькнула паническая мысль, что это тот самый пресловутый тоннель, по которому души воспаряют к горнему миру, из которого нет возврата… Но к счастью, шарахнувшись назад, я уперся лопатками в закрывшуюся дверь, и это помогло сориентироваться.
– Добро пожаловать, – донеслось из темноты. И я, мгновение поколебавшись, шагнул на голос.
А нет, ничего страшного не произошло. Внутри оказалось довольно мило: небольшой зал, дальние стены которого тонули в интимном полумраке, на переднем плане барная стойка, (сверкающие бокалы, бутылки причудливых форм с яркими этикетками) и дородный бармен, чем-то похожий на добродушного бульдога.
– Добро пожаловать, – повторил он и выставил на поверхность стойки высокий бокал со свеженацеженным пивом. – Прошу.
Походкой Буратино, только что родившегося из бревна, я подошел, механически цапнул предложенное и пригубил.
Вкусно.
И главное, мозги просветляет.
Бармен, демонстрируя такт и понимание, и принялся копошиться под стойкой, решая какие-то свои хозяйственные дела. А я, предоставленный самому себе, прикрылся бокалом, медленно осмотрел зал.
Народу было немного.
Недалеко от входа, попадая левым локтем в круг света, ярко озарявшего пятачок перед входом, сидел пышнотелый мордастый мужчина, с усами, как у Тараса Шевченко.
Перед ним на столе лежала большая тетрадь (по фигуре – больше подошел бы кистень), в которую он время от времени что-то вдумчиво записывал.
Я перевел взгляд на персонажа за соседним столиком. Этот выглядел еще колоритнее: в полумраке над ним колыхались какие-то перья, искрами вспыхивали блестки костюма и (судя по контуру) на плечи его было наброшено нечто вроде звериной шкуры.
– Простите, – не вытерпел я и, отставив бокал, повернулся к бармену. – Не подскажете, как называется это место?
– В смысле, город? – уточнил работник прилавка, который, к счастью, выглядел вполне обиходно. Без экзотики.
– Да.
– Это Москва.
– Не может быть! – вскричал я, взмахнув руками, и расплескал пиво. – Как коренной москвич…
– Ну-ну, – мягко произнес бармен, делая успокаивающий жест. – Поначалу тут всем немного непривычно… Но нужно понять одно: мы здесь… в некотором смысле э-э-э…
– Покойники, – подсказал я.
– Можно и так сказать, – признал пивоторговец. – Но обычно этот термин не употребляется. Просто мы э-э-э… на том свете.
– Альтернативно живущие, – блеснул я толерантностью.
– Ну, это еще разбираться надо, – мягко поправил меня бармен, – кто альтернативный, а кто живущий. Но суть не в этом.
Тут он слегка наклонился и, не глядя, привычным движением извлек из-под стойки брошюрку с почти знакомым названием: «Царство божие».
– Вот, – сообщил он, делая приглашающий жест, – новичкам полезно ознакомиться.
– Нет-нет, – поспешно отстранился я. – Свидетели Иеговы и на том свете достали. В смысле – на том, ну, вы понимаете.
– О, не беспокойтесь, это не реклама. Это… своего рода путеводитель. Без него в загробном мире…
Я снова сделал отрицательный жест. Все-таки почти тридцать лет прожил сознательным атеистом, сложно в один миг перестроиться.
– Вы все же возьмите, – проявил настойчивость бармен. – Мало ли как сложится. В иных местах здесь…
– А на словах нельзя? Коротенько. Так сказать, курс молодого бойца, а?
– Ладно, – покладисто кивнул торговец, – Можно и так.
Он уютно сложил перед собой пухлые ручки и начал монотонно, как профессор, сотый раз читающий надоевшую лекцию перед вертлявыми первокурсниками:
– Как известно, всех нас в конце концов ожидает процедура Страшного суда. Когда Христос приидет во славе Своей, и все святые ангелы с Ним. И воссядет на престол и будет судить, отправляя грешников в ад, а праведникам открывая путь к райскому блаженству.
– Вы уверены, что это краткий вариант? – уточнил я.
– Абсолютно. Так вот, Страшный суд состоится в конце времен. То есть еще не скоро. А до той поры души умерших находятся в месте, которое католики называют «чистилище».
– Типа СИЗО?