Пятьдесят три карты
Шрифт:
деловой переписки. Многое уже было не нужно, и я тут же бро
сал в камин, который, несмотря на разгар лета, специально
разжег. Я не заметил, когда она появилась, а она, занятая
собой, ничем не привлекла моего внимания. Когда я закончил
свое дело и собирался стелить постель, взгляд мой упал на
часы, и я удивился: было уже четверть второго.
– Где же очередная женщина?
– мелькнула у меня мысль. Я
осмотрелся. На диване
лову, лежала милая, светловолосая красавица и, сосредоточен
но глядя в потолок, шевелила губами. Белый вязаный свитер,
едва достигавший пояса и узенькие черные трусики составляли
весь ее наряд. Я подошел к ней. Презрительно покосившись,
она надула губки.
– Здравствуйте, - сказал я, не зная, с чего начать раз
говор с этой строптивой, на мой взгляд, красоткой.
– Привет, - ответила она и жеманно повела плечами. Я
присел возле нее на стул.
– Как вас зовут?
– Рут.
– Вы не артистка?
– Вот еще. К чему мне это?
– пренебрежительно ответила
она и, закинув ногу за ногу, стала покачиваться из стороны в
сторону.
– Я свободная от всяких дел и прихотей, - гордо сказала
она.
– Я люблю тишину и уединение.
– И себя, - добавил я за нее. Она с удивлением вскинула
на меня свои нежно голубые глаза.
– Я достаточно знаю себе цену, - гордо вскинув голову,
ответила она.
– А не слишком ли дорого вы себя оценили: - спросил я,
не в силах сдержать улыбку. Она презрительно глянула на меня
и ничего не ответила.
– Не хотите со мной разговаривать?
– Не хочу говорить на эту тему.
– Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Ну, например, о
вашей жизни. Расскажите о себе.
– Мне нечего рассказывать, я вся тут. Такой меня и соз
дали.
– А кто создал?
– Люди.
– Все?
– Зачем все. Один, конечно. Художник.
– А вы ничего в жизни не видели и не слышали?
– Что за вопрос, - возмутилась она, поднимаясь с дивана,
– вы неприятны мне.
– Извините за назойливость. Еще один вопрос.
– Ну.
– Вы уйдете или останетесь?
Она недоуменно глянула на меня.
– А почему я должна уходить?
– Хотя бы потому, что это моя квартира, а вы тоже непри
ятны мне. Не мне же уходить. Она закусила губу и тень смуще
ния пробежала по ее лицу.
– Я вам не нравлюсь?
– испуганно спросила она, заглянув
мне в глаза. Мне не хотелось отвечать ей и обижать ее, но я
решил
– Вы мне совсем не нравитесь, - твердо сказал я и отвер
нулся от нее, затем пошел стелить себе постель.
– А как же...
– растерянно произнесла она, - ведь все
говорили, все восторгались мной. Как же... Вы врете, - вдруг
зло сказала она. Ее лицо снова приняло надменное выражение,
и она ехидно улыбнулась.
– Зачем я буду врать?
– спокойно ответил я, продолжая
стелить постель, - возможно все другие врали, а вы верили
им. А теперь, когда вам сказали правду, вы обвинили человека
во лжи. Это не делает вам чести.
– Они врали?
– удивленно прошептала она.
– все врали...
Но разве я не красива?
– она подбежала к зеркалу.
– У меня красивые ноги и стройная талия. У меня ровный
нос и красивые губы, у меня высокая грудь и широкие бедра.
Чем же я не красива?
– уже спокойно и даже с усмешкой недо
верия ко мне закончила она.
– Чем? А тем, - ответил я, что ваша красота банальна и
буднична, что в вас нет ничего, что могло бы привлечь взор и
внимание мужчины, отличающее вас от тысяч других красавиц.
Тем, что ваша талия не так уж совершенна, как вам кажется и
ее изуродовала не одна складка жира.
– Нет у меня жира!
– со слезами воскликнула она, - где
жир, где? Покажите! Мне с трудом удалось отыскать что-то по
хожее на складку, чтобы подтвердить свои слова.
– И ноги не шедевр. Они толсты и нерельефны. И грудь,
которой вы так гордитесь, не что иное, как два безобразных
выступа, - разошелся я, - нос ваш расплющен, как у китайца,
глаза водянистые и ресницы редки, как высыпавшаяся щетка...
– Замолчите...
– Взвизгнула рут, бросаясь на диван. Ее
плечи вздрагивали от безудержных рыданий. Я не стал ее успо
каивать и лег на кровать. Девушка долго еще всхлипывала, на
конец, успокоившись, спросила: - а что же мне теперь делать?
– Ничего.
– Но меня же не будут любить мужчины. Я же женщина.
– Это ни о чем не говорит. Вы не единственная. Она опять
захныкала. Я притворился спящим.
– Ну и пусть не любят, - сказала она и опять подошла к
зеркалу.
– Нос, как у китайца, - прошептала она, - ноги толсты,
грудь жирна. Она бросилась ко мне и, встав перед кроватью на
колени, зашептала, жарко дыша мне в лицо: