Пятеро на леднике
Шрифт:
— Вон там, смотри! — указал Витька.
На той стороне, за рельсами, казалось, шел бой. Застилая груды металла, плыли белые, синие, рыжие волны дыма… В дыму что-то двигалось, шипело и лязгало. Порой, покрывая все, раздавался грохот.
Товарищи подошли ближе и увидели, что в дыму между грудами металла двигаются люди. Витька с Сашкой вошли в горячий дым, в носу защипало, стеснило дыхание.
Зной струился с неба, и от раскаленного металла, и от земли, да еще трое рабочих в темных очках резали металл кислородными горелками. Слепящая сиренево-оранжевая
Остальные рабочие грузили куски порезанного металла в железные кузова, которые стояли около вагона. Вот стрелка подъемного крана подцепила кузов и взметнула его вверх. Веселый парень в майке выглянул из кабины, следя за плывущим кузовом. Кузов проплыл и замер над вагоном, над фигурой женщины в красном платке, повязанном до бровей. Она махнула тонкой рукой в ржавой рукавице и крикнула машинисту:
— Майна!
Кузов быстро опустился, раздался звонкий грохот.
— Вира!
Пустой кузов взмыл вверх, раскачиваясь, точно пустая консервная банка.
— А вот — смотри! — закричал вдруг Сашка.
Под деревянным навесом, работала удивительная машина. Была она похожа на крокодила. Когда «крокодил» разевал пасть, рабочий клал на зубья конец длинной трубы или балки. Верхняя челюсть, грохоча, опускалась и перекусывала трубу, будто соломину.
Но самыми изумительными были, конечно, груды металла. Никакие изумруды и сапфиры не могли выглядеть так великолепно, как эти сотни разноликих вещей: моторы, тракторные траки, сверкающие подшипники, трубы, мотки проволоки, топоры, замки и почти целые велосипеды…
Сашка и Помидорина прошли сквозь клубы дыма к конторе. В маленькой комнате, наклонившись над столом, стоял человек в шелковой рубашке; листая бумаги, он чесал спину линейкой и диктовал:
— Десять вагонов за первую декаду…
В углу, за столом, склонив голову, писала секретарша.
— Простите. Здравствуйте, — сказал Витька.
Человек в шелковой рубашке поднял лицо (веки у него были красные, белые волосы торчали ежиком) и быстро, уверенно определил.
— По объявлению! На работу.
Мальчишки кивнули.
Человек выпрямился и строго проговорил, стуча линейкой по кипе бумаг:
— Ну вот что! Работать возьму. Поставлю на погрузку! Работа тяжелая. У нас долго не держатся… такие… как вы, удирают. Лодырничать не позволю! Ну? — Он вопросительно смотрел им в лица.
Сашка толкнул Витьку локтем.
— Что ж, начнем сегодня, — поспешно согласился Помидорина. Ему, наверное, не терпелось добраться поскорее до цветного металла.
— Прекрасно. Тогда идите на склад, получите рукавицы. Потом я вас поставлю.
Друзья нашли склад — сарай из новых сосновых досок. Внутри он медово светился от солнца, пахло смолой, как в лесу. Сонный кладовщик выдал им по паре ни разу не надеванных плоских брезентовых рукавиц и проворчал:
— Спецодежды на вас не напасешься… Завтра ведь смоетесь… — Он зевнул: — Труженики!
Друзья вернулись к конторе, и отсюда человек в шелковой рубашке стремительно повел их опять в дым и зной.
Он подвел ребят к длинному парню в неимоверно грязной, когда-то белой фуфайке и в соломенной переломанной шляпе.
— Матушкин, вот тебе ребята! — Он положил руку на плечо Сашке. — Ребята вроде ничего. — Он пошатал Сашку за плечо. — Вроде не хилые. Пусть затаривают короба.
Матушкин сдвинул шляпу на затылок, обнажив на бледном лбу взмокшие волосы, и широко улыбнулся редкозубым ртом.
— Что же, поработайте, если приспичило. В общем, вот какое дело… Видите, какая куча? — Он указал на громадную, раскаленную, дымящуюся груду порезанного металла.
— В короба это дело надо грузить! — вмешался Сашка, произнося с особым удовольствием только что услышанное слово «короба». — Это понятно.
— Ты подожди, — усмехнулся Матушкин. — Ты вот глядишь на этот лом, и вроде все одинаково, да? А тут по сортам, понял? Сталь — в один короб, чугун — в другой, а ты — «понятно»! Тут работа тонкая, сортовая, а то разве бы Матушкин сюда пошел! — хвастливо и весело сказал он и поднял с земли консервную банку. — Вот, к примеру, банка. Атлантическая сельдь в пряном соусе. Хорошо. Сельдь покушали, банку выкинули, и кто ее кинул, тот не знает, что он выбросил нелегированную жесть, малогабаритную, идет третьим разрядом под механический пресс! — Матушкин подбросил банку, поймал ее, элегантно отставил ногу в рваном башмаке. — Государственная цена — две копейки килограммчик, грузится в отдельные вагоны, отправляется на переплавку в Запорожский комбинат.
Матушкин важно протянул банку Сашке.
— Перед тобой промышленный металл высокого качества! Конечно, ты можешь сфантазировать насчет того, кто купил эти консервы, кто кого угощал и в каких водах плавала эта атлантическая глуповатая селедка, пока ее не накрыли. Но это дело темное, а мы занимаемся производством металла. Мы металлурги!
Витька и Сашка стали разбирать груду. Через полчаса от жары и дыма они взмокли.
— Ну и работка, — сказал Витька уныло. — Надо цветной металл искать. Давай приглядывайся.
Но Сашке было интересно. Разбирая груду, он извлек кусок голубого корпуса от какой-то машины. Это была сфера. Сашка стер с нее землю и масло, по эмали поплыли облака, а еще отражалась железная дорога, провода и сам Сашка с круглым лицом. Еще попалась совсем исправная передача от велосипеда. Витька ее припрятал. Он все время откладывал в сторонку то подпилок, то молоток или топор. Вещи цеплялись друг за друга, не желая рассортировываться. Они жили единой жизнью, словно у них был уговор никогда не расставаться. И когда Сашка начал тащить детский велосипед, то за ним, ухватившись за ручку, вытянулся побитый чайник и целый моток медной проволоки. Витька сейчас же припрятал проволоку.