Пятеро против всех
Шрифт:
— Похоже на то, — кивнул я. — Заметьте, одна статейка в газете вызвала целую серию убийств. Методично убирают всех, кто имеет хоть какое-то отношение к этому делу. Мне кое-что удалось узнать насчет Джалиля через нынешнего нашего куратора — Горобца. В девяносто пятом году Джалиль Хошаев был завербован ФСБ. С тех пор регулярно стучал на чеченскую диаспору в Москве. Какие настроения, что говорят, кто прибыл, кто уехал, кто кому угрожал, кто с кем разобрался.
— Выходит, Светлана Корниенко была права, — . усмехнулся Артист.
— Насчет чего права? — не понял Муха.
— Насчет того, что Джалиль этот из спецслужб.
— Сильно сказано — из спецслужб. Просто стукач. Только вот непонятно, зачем он передал журналистке компрометирующий спецслужбы материал. Знал ведь, что таким образом серьезно подставит не только себя, но и ее. — Я вопросительно оглядел друзей. — Или его об этом попросили те, кому он не смог отказать?
Артист пожал плечами.
— Так мы что, должны все это дело раскрутить? — поинтересовался Боцман, отрываясь от тарелки с пирогами.
— Нет-нет, следователей по этому делу и без нас хватает — пускай они это дело крутят-вертят как хотят. Мы туда не лезем! Наша задача — безопасность конкретного человека. Но для того чтобы ее обеспечить, надо знать, откуда ветер дует.
— И откуда ноги растут, — шутливо добавил Артист.
— Ясно откуда — с чеченской стороны, — вздохнул Муха.
— Вот в этом-то вся загвоздка и состоит! Почему это они друг друга бьют, а? — Я поднялся из-за стола, подошел к шкафу, в котором хранились у меня всякие старые подшивки и вырезки, стал рыться в папках. — Сюрприз не хотите? — С этими словами я выложил на стол вырезку из «Комсомольской правды» за девяносто четвертый год. Фотография Дудаева вместе с чернобородым большеносым чеченцем небольшого роста. Они стояли на фоне нефтяной вышки и улыбались в камеру, а под фотографией был заголовок статьи: «Кому на самом деле принадлежит чеченская нефть?»
— Ха, вот этого я знал, — засмеялся Артист и ткнул пальцем в Дудаева.
— Второго ты тоже знал. Приглядись-ка повнимательней, — сказал я.
— Дай-ка! — Боцман осторожно взял вырезку. — Точно, Пастух, мы же с ним очень близко под Хал-Килоем познакомились. Заводик у него там был. Свечной. — Дмитрий рассмеялся. — Не помнишь, Артист, нас там, как девочек в подворотне, зажали, а?
— Хал-Килой? Ах, ну да, точно! — Артист покачал головой. — Это было что-то! Как его там?..
— Шамиль Итоев. Ну так вот, когда мне Горобец его портретик представил, я глаза тереть начал. Думал, померещилось. Ан нет — он, оказывается, повинился-покаялся и вроде теперь на нашу ФСБ в меру своих сил служит.
— Скажи, где служит? Я его голыми руками, суку, задушу! — закричал Боцман.
— Мы в доме не одни, прошу не выражаться, — посмотрел я на него грозно. — Да и поздно уже. Его во Фрибуре снайпер завалил. С горы, с километрового расстояния. Чувствуете класс?
— Во Фрибуре? Где это такой?
— В Швейцарии.
— Жаль, что не я. — Боцман вздохнул. — А вообще, знаешь, что я тебе скажу, Сережа: сколько веревочке ни виться, все равно собаке — собачья смерть!
— Экий ты беспощадный! Он ведь раскаялся, на благо отечества трудиться начал.
— Угу, это ты кому другому расскажи. — Боцман нахмурился, налил себе полную рюмку водки и залпом в одиночку выпил.
За столом вдруг воцарилось молчание. Каждый из нас вспоминал тот страшный бой под Хал-Килоем.
Все химические заводы по производству героина — чуть ли не самый прибыльный бизнес в дудаевской Ичкерии — были уничтожены нашей авиацией в самом начале первой чеченской кампании. По крайней мере, так в то время писали газеты. На самом деле, в горах бомбой или ракетой химический завод не возьмешь, потому что спрятан он чаще всего в пещере, из которой только большая вентиляционная труба торчит, да и та тщательнейшим образом замаскирована. Химическими заводами, расположенными в горах, пещерах, занимались вовсе не военные летчики, а диверсионные группы спецназа. Вот и мы с парнями удостоились этой чести.
Выбросили нас ночью в горах, подальше от населенных пунктов, чтобы «чехи» не смогли сразу нас обнаружить. До итоевских заводов километров десять по перевалам топать. Но только оказалось, что вся эта конспирация для дураков предназначена. Уже через полчаса после десантирования мы вышли прямиком на засаду. Засада была устроена согласно классической тактике партизанской войны в горах. Пока ты идешь вдоль хребта по склону, все тихо: камешек нигде не упадет, ветка не щелкнет, но как только спустился вниз, на открытое пространство, с того склона, по которому ты только что шел, по тебе начинают бить из пулеметов. Назад не отойти, вверх не успеть. Кинешься из-под обстрела вперед по ущелью, а там тебя уже тоже поджидают. Все рассчитано.
Но только в этот раз у «чехов» вышла промашка. Для моих парней ночная война в горах — как для школьника «аз» и «буки». У иного снайпера винтовка не так пристреляна, как у моих бойцов автомат, у каждого — ночной прицел и ПБС [1] на стволе на тот случай, если нужно бесшумно и незаметно через тылы противника пройти. Я часть своих бойцов, наиболее метких, на склонах позади себя оставил, и вот, когда мы уже в ущелье спустились, «чехи» начали свои огневые точки занимать. Сидят мои бойцы тихо, как мыши, и видят в ночные прицелы, как из-за хребта людишки с оружием появляются, чтобы моей группе в спину начать стрелять. Да только все они у моих парней уже на мушке. Тут главное — противника опередить. А когда с теми, кто на склонах, покончено, снова поднимаешься на горы и обходишь сверху засаду, которая внизу, в ущелье.
1
ПБС — прибор бесшумной стрельбы.
Но такая тактика ночного боя только на открытых пространствах годится, а если кругом «зеленка» — труба! Тут уже другая засада — по тебе чуть ли не в упор бьют, и никуда ты, голубчик, не денешься!
Тогда моей диверсионной группе удалось без потерь обойти две чеченских засады и к рассвету выйти на обозначенную на карте точку. Но только те засады, как выяснилось позже, были цветочки, ягодки нас ждали впереди…
Никаких признаков химического производства мы в свои полевые бинокли в обозначенной на карте точке обнаружить не смогли. Склон как склон, мелким кустарником покрыт, кое-где скалы торчат. Времени ждать, когда противник себя обнаружит, у меня не было. Приказ командира — двое суток на всю операцию. Сутки на обнаружение объекта, сутки на то, чтобы его уничтожить. В том случае, если объект обнаружен, но для людей неприступен, авианаводчик, который вместе с моей группой по горам ходит, должен дать точные целеуказания «летунам». Они обработают подступы да и сам вход в пещеру камнями засыплют, а дальше уже наше дело. Да вот только попробуй этот объект обнаружь!
Наблюдал я за противоположным склоном горы и размышлял про себя как быть. По кустарнику огонь открыть? А что толку? «Чехам» от этого ни жарко ни холодно: они за многометровой каменной стеной сидят и наверняка себя никак не проявят, не выдадут. Этот завод им десятки миллионов долларов прибыли ежегодно приносит. А может, послать на гору бойцов? «Чехи» струхнут, что они их замаскированный вход в пещеру обнаружат, и проявятся. Нет, не могу я людей на верную гибель посылать. Одно дело — в бою смерть принять, другое — в разведке, за героин этот треклятый! Язык у меня не повернется такой приказ пацанам отдать!