Пятеро против всех
Шрифт:
— Ничего себе — неустойчивы! Да они так и пляшут на стекле.
— Просто ты создал для них благоприятную жидкую среду. Если такая штука попадет сразу в кровь взрослому мужчине…
— В кровь? — Док задумался, потом вдруг хлопнул ладонью по столу: — Ну ни хрена себе!..
— Ты чего, Иван?
— Да нет-нет, ничего, — спохватился Док. — Ну вот теперь тебе можно рюмочку. — Он ловко свинтил пробку с бутылки и плеснул Виктору в мензурку: — Давай за встречу. А потом и я к тебе присоединюсь.
Виктор выпил водку, закусил помидором.
— Ты мне так и не сказал,
— Как не сказал? Я ж тебе говорю — в школе детей прививали.
— А, тот самый скандал в Лефортове! — вспомнил Малышев. — Знаю, в курсе. Да, всю партию вакцины изъяли, у поставщиков отобрали лицензию и завели уголовное дело.
— Слушай, а вообще-то правда, как это бактериологическое оружие могло попасть в банки с вакциной для детей?
— А ты не знаешь? Какая-нибудь лаборатория делала военный заказ, потом занялась бизнесом, стала выпускать гамма-глобулин. Емкости перепутали, еще что-нибудь. Сейчас, поди, никто уже толком и не разберется…
— Поставщиком был «Выбор плюс»?
— Ну вот, ты тоже знаешь! Это называется свобода слова. Раньше эта информация дальше стен КГБ не вышла бы, а теперь даже бывший капитан медицинской службы в курсе. — Малышев засмеялся. — Директора этой фирмы, между прочим, до сих пор ловят. Выбрасывай свои пробки, на хрен, от греха подальше, и поедем водку пить!
— Поехали, — согласился Док.
Через час они уже сидели за столом в квартире у Малышева, пили водку и вспоминали свою курсантскую жизнь.
Утром следующего дня Док проснулся, принял душ и поехал домой: валяться на диване, смотреть телевизор, обдумывать сложившуюся ситуацию.
Выходит, кто-то поставляет в Россию бактериологическое оружие! Хорошо, ту партию итальянского гамма-глобулина изъяли, но где уверенность, что нет другой, которая все-таки благополучно миновала таможню и получила сертификат Минздрава? Никакой уверенности!
Док поставил машину на стоянку, взял в палатке пару бутылок пива, чтобы опохмелиться после вчерашнего, и пошел домой.
Едва открыв входную дверь, он понял, что в его отсутствие в квартире кто-то побывал: все вещи и бумаги были раскиданы по квартире, крупа и сахар высыпаны на пол, подушки распороты, даже полы были кое-где вскрыты.
Док полез в секретер проверить деньги — денег не было. Он уже снял телефонную трубку, чтобы позвонить в милицию, но тут вдруг подумал, что это не просто ограбление. Так переворачивают все в доме, когда знают, что в нем хранятся большие ценности. А у него ни картин, ни ювелирных украшений… Денег и то совсем ничего — рублей восемьсот, не больше.
Но что тогда они искали? Неужели как раз эти две злополучные крышки?
Вместо милиции Док набрал номер лаборатории. Ему ответила лаборантка Катя:
— Алло?
— Катя, доброе утро. Это Перегудов. У вас в лаборатории все в порядке?
— Вам уже Инесса Ароновна позвонила, да? У нас замок взломали, представляете?
— Что украли?
— Вообще-то ничего не украли, но посуду побили. Хулиганы какие-то. Милиция говорит — подростки.
Иван положил трубку на рычаг.
Подростки? Нет, это, судя по всему, не подростки. Куда он вчера эти злополучные крышки выкинул? В мусорное ведро в мужском туалете на третьем этаже. Вряд ли они их там нашли. А если не нашли, значит?..
Док похолодел. Он набрал номер Малышева. Было занято. Подождал немного, набрал снова — занято, через пять минут — тот же результат.
— Разве можно столько болтать? — подумал Док и бросился к входной двери.
Когда он въезжал во двор Малышева, ему навстречу выскочила «девятка» — он едва успел избежать столкновения. В «девятке» сидело двое мужчин кавказской наружности. Какие-то они были суетливые, эти кавказцы, глаза за темными очками прятали, хотя день был пасмурный. Начали с ходу кричать на него, что он не умеет ездить. Док посмотрел на номер машины и запомнил его.
Он поднялся на этаж Малышева. Дверь в квартиру была приоткрыта, в комнате все вверх дном. Малышев лежал на полу лицом вниз с финкой в спине. На лице были кровоподтеки. Похоже, его пытали, прежде чем убить.
Перегудов был в шоке. Он прикрыл входную дверь, спустился вниз, сел в машину. Его трясло, и он с трудом взял себя в руки. Вызвал по сотовому милицию в квартиру Малышева, потом тронул машину с места. Неужели это те двое, что в «девятке»? Ублюдки!
С первого взгляда Док может показаться мужиком флегматичным, но это только так кажется. Конечно, если его серьезно обидеть, он не сразу в морду даст, нет. Подумает. Зато потом как приварит, мало не покажется! Когда Перегудов в гневе, на дороге у него лучше не стоять.
Вот и сейчас Док постепенно заводился. Что же получается, эти ублюдки предательским ударом в спину убили его однокурсника, друга, грабанули его квартиру, да еще на него же и орут — ездить он, видите ли, не умеет! А они умеют? Носятся как угорелые!
Через несколько минут Док уже знал и фамилию, и адрес владельца «девятки». Не откладывая дела в долгий ящик, он рванул прямо на квартиру к подозреваемому.
Открыла женщина, на руках у которой был грудной ребенок, сказала, что ее Асланбек только что уехал на вокзал. Куда? Как — куда? На родину, в Алагир. У него там родители живут. Асланбек хочет их сюда забрать.
Док помчался на вокзал. Оказалось, что поезд до Орджоникидзе уходит через пятнадцать минут. Док нисколько не сомневался, что убийцы Виктора Малышева обнаружатся именно в этом поезде. Билетов в кассе не было. За тысячу он уговорил проводника взять его…
Вычислил он убийц быстро. Они сидели в вагоне-ресторане. Док лихорадочно соображал, как быть: следить за преступниками и дальше или вызвать сопровождающих поезд милиционеров. Решил, что вызов милиции никакого результата не даст, тем более что все доказательства остались в Москве. Он решил ехать поездом, ждать подходящего момента. Только эти двое тоже оказались не лыком шиты — просекли, что их пасут. Когда Док вышел ночью покурить, его ударили сзади чем-то тяжелым по голове. Пришел в себя он уже в багажнике машины. Его везли по плохой дороге. Перед тем как бросить в подвал, сильно избили…