Пятнадцать ножевых
Шрифт:
— Меньше чем на пятьдесят процентов не соглашусь, — спокойно ответил я.
Хоть и далек от искусства продаж, но знаю, что торг еще не началась. Так, примеряемся. Сейчас он думает, а какие еще обязательные условия можно на меня повесить. Чем его делу может пригодиться простой студент, хоть и пятого курса? Да ничем, в принципе. Это я так считаю. Абхаз еще раз глянул на меня, не мигая. Вроде того охранника в сериале про нарковарщиков. Хороший прием, будь мне двадцать три, как студенту, испугался бы.
Что придумал хозяин, так и осталось тайной. Потому что зазвенел дверной звонок. Протяжно, беспокойно.
Абхаз встал, пошел открывать. Интересно, почему он? Вроде хлопчик-провожатый остался, упорхнул на кухню. Щелкнул замок, забазарили. Хозяин недовольно и чуть встревоженно, прибывший — оправдываясь, быстро, близко к панике даже. Типа «Шеф, всё пропало», только не смешно ни грамма. Говорят на абхазском, естественно.
Через минуту что-то там зашебуршало, еще кто-то вошел, только сильно прихрамывая. Отрывисто, явно командуя, заговорил хозяин. Забегали еще двое, в ванной полилась вода. И только после этого абхаз вернулся ко мне, вытирая руки носовым платком.
— Вот что, дорогой друг, — сказал он, причем, совершенно спокойно, без эмоций — там у нас товарищ один пострадал немного. Поможешь — решим твою проблему.
А что делать? Встал, пошел смотреть товарища. Хорошо, в этой квартире ванная комната просторная, не хрущевка, где и одному тесно. Мужчина, лет тридцати. Типичный южанин, кепки-аэродрома только для полноты портрета не хватает. Бледноват слегка, держится за левый бок, сквозь пальцы кровь сочится, но не очень сильно, терпимо. Хозяин у меня из-за спины что-то рыкнул. Думаю, предупредил, чтобы тот язык не распускал.
До этого момент мой опыт в подпольном врачевании ограничивался капельницами алкашам. Про неофициальную хирургию я больше из фильмов знал. Короче, ничего. С почином, значит. Посмотрим, что там.
— Пиджак, рубаху снимайте, — начал командовать я. И, взглянув на рану, спросил: — Дома есть бинты, вата? Спиртное?
— Чача только, — подал голос паренек, который меня привел. — Больше ничего.
— В аптеку тогда пусть кто-нибудь сбегает, — сказал я. — Сейчас скажу, что брать.
И тут мой пациент побледнел, закатил глаза и начал сползать на пол.
Глава 14
К счастью, у мужика был просто обморок. Наверное, представил, что с ним сейчас будут делать. А куда денешься? В больнице всё произошло бы цивильнее, но там про все травмы автоматом сигналят в милицию. Не спрашивая разрешения. Так что не успеешь отойти от анестезии, а тут уже дознаватель вкрадчивым голосом неприятные вопросы задает.
Пока гонец помчался в аптеку, я готовился на месте. Рана не очень длинная, стежка четыре, пять от силы. В основном, кожу порезали, и мышцы немного, не очень глубоко. И слава богу, не проникающая. Потому что устраивать тут дренажи по Бюлау, хоть и соорудить его реально чуть не из говна и палок, у меня бы квалификации не хватило. Может, пришлось бы вызывать кавалерию. Давида, к примеру. Он, оказывается, со второго курса на кружок ходит, имеет страстное желание стать хирургом. И ему даже доверяли крючки держать.
Из инструментов у меня была игла швейная, шелковые нитки красного цвета, тридцать третий номер, и плоскогубцы вместо иглодержателя. И ножницы на все случаи жизни. Нитки тонковаты, конечно, если сильно затянуть, кожу прорежут. Сложу вдвое. Иголки было две, но одну я неудачно сломал, пытаясь согнуть. Все инструменты сейчас кипятились в эмалированной кастрюльке. Нашелся и шприц. Уж не знаю, для каких целей применялся залитый спиртом в металлическом футляре двухкубовый боян, но других не было. В эпоху многоразовых инструментов не в каждом доме найдется. Придется слегка помучиться.
Почему-то вспомнил фильм с Ришаром и Депардье, «Беглецы», где персонажа Депардье лечит псих-ветеринар. Он там еще у пациента нос проверял — мокрый или нет... Я хрюкнул, стараясь не засмеяться, и под взглядом хозяина покашлял в согнутый локоть. Вроде никто не заметил.
Дальше всё просто. Фурацилином промыл, новокаином обколол, в рану флакончик ампициллина высыпал, шовчики наложил, почти ровные, дренаж поставил. Для неспециалиста — просто красота получилась. Сверху салфеточку приклеил — как так и было. Назначил парню пить тетрациклин, следить за повязкой. Очень надеюсь, что дальнейшие процедуры без меня пройдут. Только этого счастья мне и не хватало. Опять же, если люди серьезные, то и свои медики могут быть.
— Как все прошло?
Лакоба курил на балконе, куда меня провели сразу после операции.
— Удачно. Зашил, антибиотики уколол. Дренаж на всякий случай оставил, неглубокий порез... А где его так? — тут же спохватился. — Да, мне наверное, не надо этого знать.
— Это точно! — бандит затушил сигарету в банке из под кофе, сплюнул вниз — Что там у тебя? Расписка?
— Да. Карточный долг.
Я показал бумагу, объяснил про Баринова, который натравливает на меня должников. Про отравление говорить не стал, и так тайный зам Лакобы уже нетерпеливо посматривал на наручные часы. Кстати, почти такой же «ориент», как у меня в чемодане лежит. Да и не их это дело.
— Решим твою проблему. Об этом Барине можешь забыть.
— В каком смысле забыть?
— Да не бойся ты. Встретятся с ним мои люди, объяснят что к чему. Он в общак заносил с игр? Нет! Косяк. Не до тебя ему будет. Этих осетин тоже прижмем. Небось, сдриснут в свои аулы, но и там найдем, если надо, со старейшинами решим.
— Ну раз так...
— Триста, — Лакоба достал из внутреннего кармана пиджака пачку сиреневых четвертаков.
— Пятьсот, — твердо произнес я. — Вашего товарища полчаса шил.
— Ладно, пятьсот, — махнул рукой бандит, отсчитал мне купюры.
Вместо прощания я услышал «Надеюсь, ты понимаешь...». Кажется кто-то «Крестного отца» пересмотрел лишку. Или эта показуха у них в крови? На фига мне звенеть о деле, в котором при должной фантазии следака мне немалый срок светит? Тут тебе и незаконное занятие медицинской деятельностью, и укрывательство преступника, и недонесение о правонарушении. Было бы желание, лет на пять спокойно можно отправиться куда Макар телят не гонял.