Пятнадцать тысяч монет
Шрифт:
— Ты не велела мне ходить к господину Чжану, и я лишился работы. Как же теперь, сидя дома без дела, я смогу покрывать наши расходы, которые растут с каждым днем.
В ответ мать показала на потолок и спросила:
— Ты видишь это?
Чжан Шэн взглянул вверх — на потолочной балке висело что-то, завернутое в бумагу.
— Благодаря этому отец тебя вырастил, — сказала мать, снимая сверток.
Они вместе развернули бумагу, и Чжан Шэн увидел ивовую корзину, которая служила его отцу, когда тот занимался торговлей вразнос.
— Следуй пути, который проложил твой отец, — сказала мать. — Вспомни ремесло, которым он занимался, и носи придавать румяна и нитки.
Между
— Можно мне пойти посмотреть фонари?
— Сын мой! — сказала мать. — Если ты пойдешь к дворцовым воротам, тебе придется пройти мимо дома господина Чжана, где ты давно уже не был. Как бы чего не случилось при этом.
— Но ведь все идут смотреть фонари. Говорят, что в этом году зрелище будет великолепное. А я постараюсь вернуться пораньше и не пойду мимо дома господина Чжана. Уверяю тебя, все обойдется благополучно.
— Если тебе так хочется пойти, то уж ладно. Только один не ходи, возьми с собой кого-нибудь из своих друзей.
— Я пойду вместе со вторым из братьев Ван.
— Если вы пойдете вдвоем, я возражать не стану. Но обещайте мне не пить и вернуться вместе.
На том и порешили, и оба молодых человека отправились к дворцовым воротам смотреть фонари. Они пришли туда как раз к тому моменту, когда начали подносить императорское вино и рассыпать золотые монеты. Здесь была несусветная сумятица и стоял страшный шум.
— Отсюда нам трудно что-нибудь увидеть, — сказал Ван. — Ведь мы с тобой ростом не вышли и силы у нас не так много, чтобы лезть в давку. Да и к тому же нас здесь затолкают и сомнут. Лучше пойти куда-нибудь в другое место, где тоже горят фонари в виде большой морской черепахи, у которой панцирь словно гора.
— А где это? — спросил Чжан Шэн.
— Ты разве не знаешь? У министра Вана есть один такой фонарь, и сегодня вечером его должны выставить перед домом.
Они повернули обратно и направились к дому министра Вана. И должен вам сказать, что там было такое же столпотворение, как у дворцовых ворот. Здесь, перед самым домом министра, Чжан Шэн потерял своего друга в толпе, и его охватило страшное беспокойство. «Как мне теперь возвращаться домой? — думал он. — Ведь когда мы уходили, моя мать так просила, чтобы мы все время держались вместе. Как же это я мог с ним разлучиться? Если я вернусь домой первым, моей матери не придется обо мне беспокоиться, но если дома раньше появится Ван, она места себе не найдет, гадая, что случилось со мной».
Фонари сразу же потеряли для него интерес. Он бесцельно слонялся взад и вперед и вдруг подумал: «Совсем недалеко отсюда дом моего старого хозяина господина Чжана. Каждый год в эту ночь он закрывал лавку пораньше и устраивал фейерверк. Наверно, сегодня у них еще не все кончилось». Он, не торопясь, пошел к дому господина Чжана. Каково же было, однако, его удивление, когда он увидел, что двери дома закрыты и крест-накрест заколочены двумя бамбуковыми палками. Керосиновая лампа, висевшая рядом, освещала приклеенную к двери бумажку. Чжан Шэн был ошеломлен, он не мог представить себе, что случилось. Подойдя поближе, он прочитал объявление. На бумажке было написано: «Отдел расследований города Кайфына установил, что Чжан Ши-лянь виновен…» Только Чжан Шэн прочитал слово «виновен» и не успел даже узнать, в чем вина его прежнего господина, как кто-то закричал рядом:
— Ишь какой смелый! Чего это ты тут околачиваешься?
Приказчик Чжан в испуге бросился прочь. Но человек, который кричал, мигом догнал его и снова спросил:
— Кто ты
Обескураженный Чжан Шэн поспешил удалиться. Была полночь, светила луна. Чжан Шэн собирался свернуть в переулок и направился к дому, как вдруг кто-то догнал его и сказал:
— Приказчик Чжан! Вас просят зайти!
Чжан Шэн обернулся и увидел продавца из винной лавки. «Наверно, Ван послал за мной, — подумал он. — Это очень кстати. Мы выпьем немного вина, а потом вернемся домой». Следуя за продавцом, он пошел в винную лавку, поднялся по лестнице и подошел к дверям какой-то комнаты.
— Здесь! — сказал продавец.
И когда Чжан Шэн откинул занавеску, он увидел небрежно одетую женщину с растрепанными волосами.
Копна растрепанных волос, Как туча грозовая. А помнится, сияла красотой Она когда-то. Теперь же слезы льются, пудру С лица смывая… Она в былые времена Слыла богатой. Теперь она — осенняя луна, Что скрыта облаками. Или пиона пышного цветок, Растоптанный ногами.— Приказчик Чжан! — воскликнула женщина. — Это я просила тебя прийти сюда.
Чжан Шэн взглянул на нее. Лицо показалось ему очень знакомым, но он не мог вспомнить, кто это.
— Приказчик Чжан, неужели ты не узнаешь меня? — сказала женщина. — Я жена господина Чжана.
— Как вы попали сюда, госпожа? — спросил Чжан Шэн.
— Разве можно коротко изложить все, что случилось, — отвечала она.
— Почему же вы, госпожа, в таком виде? — спросил снова Чжан Шэн.
— Мне не следовало верить свахам и выходить замуж за господина Чжана. Оказалось, что он занимался недозволенным делом — чеканил фальшивые монеты. Когда это открылось, господина Чжана арестовали и увели; мне до сих пор неизвестно, где он. Все наше богатство конфисковали. Я осталась совсем одна, и мне не к кому обратиться за помощью. Вот я и решила искать прибежища у тебя. Ради наших прежних добрых отношений разреши мне пожить у вас в доме.
— Это невозможно! — ответил Чжан Шэн. — Во-первых, моя мать очень строга, а во-вторых, разве вам неизвестно, что на бахче не следует вытряхивать туфли, а под сливовым деревом — поправлять на голове шляпу?{98} Вам нельзя жить у меня.
— Ты говоришь по пословице: «Легко накликать змею, но трудно прогнать», — ответила госпожа. — Ты боишься, что я долго задержусь в твоем доме и ты потратишься на меня. Так посмотри!
Госпожа достала что-то из-за пазухи и показала Чжан Шэну.
Лишь колокол услыша, узнаю я, Что на горе буддийский храм. И чую, что деревня близко, Когда причалю к берегам.В руках у госпожи было ожерелье из ста восьми жемчужин, чистых и блестящих, крупных, словно бобовые зерна. Чжан Шэн пришел в восхищение.
— Никогда в жизни глаза мои не видали такой красоты! — воскликнул он.
— Все мое богатство, которое я получила в приданое, досталось властям. Это единственное, что мне удалось спасти. Если ты возьмешь меня к себе в дом, мы станем время от времени продавать по жемчужине и проживем на это какое-то время, — сказала госпожа.