Пятничная я. Умереть, чтобы жить
Шрифт:
Так что Янис-Эль только прихватила со стоявшего в углу кресла подушку и вновь опустилась на пол рядом со своим горе-супругом, который тут же притянул ее к себе с протяжным стоном.
— Тише, тише, — вновь зашептала Янис-Эль. — Я здесь. Я с тобой. Все будет хорошо. Мы не будем торопиться. У нас вся ночь впереди, красивый мой. Забудь о зелье, не думай о предателе, который тебя им опоил. Здесь только ты и я — твоя, черт побери, законная жена. И между нами нет ничего такого, чего тебе надо было бы стыдиться.
Сместившись с поцелуями ниже, Янис-Эль устроилась на коленях между ног Эйсона и коснулась губами его налитой плоти, скользнула языком, вызывая ответный стон. Эйсон метался, сминая пальцами
Предстояло выяснить, каково это — трахаться в чужом, эльфийском теле. В том, что Янис-Эль досталась Саше Иртеньевой далеко не девочкой, сомнений не было. Что ж, тем проще. И ей самой, и Эйсону. Вновь сместившись выше, к лицу горе-супруга, Янис-Эль поцеловала его в зажмуренные глаза и в губы, а после внимательно осмотрела, продолжая медленно ласкать его рукой. Вот ресницы Эйсона дрогнули, и он наконец-то решился взглянуть на Янис-Эль. В его глазах не было страха или отвращения, а лишь возбужденное нетерпение.
— Сейчас, красивый мой, — пообещала Янис-Эль, глупо улыбаясь непонятно чему.
Припасенная подушка удобно легла под задницу. Эйсон выдохнул, почти застонал и навис сверху.
— Сейчас, — повторила Янис-Эль скорее себе, чем мужу, и обвила его за бедра ногами.
— Ах, — вскрикнул Эйсон. — Я… Драконовы боги!
Отвечая стоном на каждый толчок, Янис-Эль обхватила ладонями его ягодицы, то притягивая их к себе, то немного ослабляя захват, чтобы Эйсон мог свободно двигаться. Оргазм был уже близок, и она решила с ним не тянуть, искренне полагая, что достичь его одновременно с партнером — это что-то из разряда фантастической небывальщины. Но Эйсон кончил если и не в один момент с ней, то сразу после. А потом скатился в сторону и закрыл глаза, еще и для верности закинув на лицо согнутую в локте руку.
Пребывая в посторгазменной неге, Янис-Эль прижалась к нему всем телом, обвила гибкой кошкой, уткнулась лицом в изгиб потной шеи. И через какое-то время с замиранием сердца почувствовала, как пальцы Эйсона легко огладили ей кромку уха…
Глава 28
Эйсон еще спал. Янис-Эль торопливо разделась, прошкандыбала по ледяному полу совершенно выстуженного к утру замка к кровати и забралась под одеяло. Там было тепло и пахло сексом. Янис-Эль с наслаждением принюхалась, пристроила, повозившись, замерзшие ступни к жарким ногам мужа и затихла, наслаждаясь.
Эта ночь была длинной. Очень длинной. Эйсона никак не отпускало зелье. И Янис-Эль в итоге теперь ходила той самой «пингвиньей» походкой, которую некоторое время назад все пыталась обнаружить у дора Халльрода. Горячая ванна с травами, в которой она просидела почти час по рекомендации деловитой и абсолютно серьезной Агнессы, к которой пришлось сбегать, проснувшись, действительно помогла.
Янис-Эль была благодарна знахарке и за травы, и особенно за эту самую профессиональную серьезность. Рассказывать о своих специфических проблемах все же было стыдновато. Зато вспоминать о причинах их возникновения — приятно до сладкой дрожи где-то внизу живота. Все в строгом соответствии с аксиомой о том, как именно надо жить: чтобы рассказать стыдно, а вспомнить сладко. Картинки одна соблазнительней другой так и мелькали у Янис-Эль перед внутренним взором. В спальне Эйсона имелось довольно большое и удачно расположенное зеркало, и то, что периодически всплывало в темном стекле и выхватывалось боковым зрением, заводило не по-детски.
Согревшись, Янис-Эль захотела нежности. Не почти звериного, жесткого, полного страсти секса, которого было в избытке, а именно нежности — прикосновений, медленных ласк, легких поцелуев… Пробравшись рукой под одеялом, она бережно коснулась груди Эйсона, а потом двинула пальцы вбок, желая нащупать бархатистую мягкость соска. Эйсон вздрогнул, и тут же рука Янис-Эль оказалась в захвате.
— Что это ты задумала?
Голос Эйсона был холодным и абсолютно не сонным. Янис-Эль вздохнула. Значит, не спал, а лежал и притворялся бревном, чтобы выиграть время и понять, что надо после всего произошедшего говорить и как на это все реагировать.
— Хочу тебя потрогать. Просто потрогать, Эйсон.
— Ночью не натрогалась?
— Нет.
Повисла пауза. Эйсон смотрел в потолок. На щеках играли желваки. Янис-Эль опять вздохнула и потянула руку из пальцев горе-супруга.
— Хочешь сделаю тебе массаж? Ну же, муж мой, не сердись. Не знаю, как тебе, а мне с тобой было очень хорошо. Давай. Помну тебе плечи… И твою роскошную задницу…
Эйсон помедлил, потом все же лег, уткнувшись в согнутую в локте руку. Янис-Эль решила, что его согласие на массаж — лишь следствие того, что нестерпимо хотелось спрятать слишком зримое смущение на лице. И точно уши горе-муженька алели. Янис-Эль улыбнулась и поцеловала то, что было ближе. Эйсон дернулся, словно его не поцеловали, а укусили, но позу не сменил. Янис-Эль села в кровати, одновременно сдвигая в сторону одеяло. Ягодицы и лопатки пресветлого дора Несланда все еще были местами черными, перепачканной оказалась и простыня. Вчера, перебираясь в кровать из мастерской, где они любили друг друга на изрисованных углем листах бумаги, сходить помыться они и не подумали. Не до того было.
— Ты такой красивый, Эйсон, — шепнула Янис-Эль.
Тот дернул плечом, и уши его стали уже не красными, а малиновыми.
— Это с каких же пор эльфийкам стали нравиться тхлен — грубые, неповоротливые и живущие постыдно мало?
Так и тянуло сказать, что на самом деле никакая она не эльфийка, а самая обычная человеческая женщина. Причем в прошлой и пока еще главной жизни — далеко не самая привлекательная… Но трудно было представить реакцию на такое вот сообщение со стороны горе-супруга, нервишкам которого в последнее время и так досталось, и Янис-Эль о своей прошлой жизни промолчала. А, начав разминать напряженные мышцы на плечах Эйсона, ответила совсем не так, как хотелось. Хотя и эти слова были правдой.
— Мне не интересно то, как это все бывает у остальных. У меня так: ты для меня красив и сексуально привлекателен… Ты знаешь, что у тебя здесь, — Янис-Эль тронула пальцем правую ягодицу Эйсона, — две маленькие родинки рядышком? Очень милые.
Янис-Эль склонилась и поцеловала их. Эйсон вздрогнул и вдруг перевернулся, попутно дернув на себя угол одеяла.
— Неужели тебе — долгоживущей эльфийке из Вечного леса — на самом деле приятно целовать человеку задницу?
Янис-Эль, которую движение Эйсона сбросило на край кровати, поморщилась и принялась осматриваться в поисках чего-нибудь, чем можно было бы прикрыться — одежда-то осталась наверху, в мастерской.
— Целовать мне нравится не все человеческие задницы, а твою, Эйсон. Надеюсь, ты понимаешь разницу.
Опять повисла пауза. Янис-Эль нагнулась и потянула к себе халат Эйсона, который обнаружился на спинке рядом стоящего стула.
— Ты ночью называла меня «любовь моя», — негромко выговорил Эйсон и отвернулся. — Это… просто постельный словесный оборот, или?..
— Или, — отрезала Янис-Эль и встала, завязывая на талии пояс.
Сознаваться в своих нежданных и по большому счету нежеланных чувствах, обращаясь к макушке и левому уху Эйсона, было… неприятно. И, пожалуй, страшно. Она уже сделала шаг в сторону дверей в свою комнату, когда Эйсон, наконец, повернулся и схватил ее за запястье. Лицо у него было смущенным, взгляд метался из стороны в сторону, лишь на долю секунды задерживаясь на Янис-Эль.