Пятничная я. Умереть, чтобы жить
Шрифт:
— Пить хочешь? — спросила Янис-Эль, и Корис тут же замолчал. — Хочешь. Знаю. Но пока не заслужил.
Пленник снова выругался, а после мерзко ухмыльнулся.
— Как себя чувствует Эйсон?
— Удовлетворенным, — усмехнулась Янис-Эль, в упор глядя на Кориса. — Все получилось, как ты и хотел, мудила. С той только разницей, что получила его страсть я, а не ты.
Корис зарычал злобно и вновь задергался, грязно матерясь. Фьорнфельт сдержанно кашлянул в кулак.
— В пыточную потащим или тут делом займемся?
— Да зачем мне пыточная? — Янис-Эль вновь усмехнулась, рассматривая
— Ты про голову?
— Я про головку. Чик и все. Был мужчина да весь вышел.
— Кишка тонка у тебя, — насмешливо сказал Корис.
Янис-Эль в ответ молча шагнула ближе к распростертому на полу телу, ухватила Кориса за ухо и легким движением клинка срезала мочку. Хлынула кровь, Корис заорал, Фьорнфельт выругался, Янис-Эль кинула добытый кусок уха на пол и придавила его сапогом, словно окурок. А после присела у распростертого тела и пожаловалась:
— Я так давно никого не убивала, — и тут же, резко склонившись к невольно шарахнувшемуся от нее шпиону, продолжила тихо и доверительно: — Соскучилась.
А после, поднявшись на ноги, Янис-Эль обернулась к Фьорнфельту и приказала:
— Капитан, снимай с него штаны.
Корис бился, брыкался и сыпал ругательствами. Его залитое кровью из подрезанного уха лицо было перекошено от страха и ненависти. Янис-Эль смотрела на него с нетерпением. Когда шпион скрючился на грязной соломе уже со спущенными к сапогам штанами, она подошла ближе и вновь присела на корточки.
— А знаешь, чем еще хорош мой меч, ты, тварь ублюдочная? Он всегда чист. Смотри, как блестит, — Янис-Эль провела клинком у самого лица замершего Кориса, — словно и не резал тебя. И после того, как я отрублю сначала твой жалкий член, а потом яйца, он останется таким же — сияюще совершенным. Хочешь убедиться в этом?
Она опять взмахнула мечом, Корис вскрикнул и зажмурил глаза.
— Говори! — заорала вдруг Янис-Эль. — Хочешь убедиться?
— Нет, — проскулил шпион.
— Что-то плохо слышу, гниль подзаборная! — гаркнула Янис-Эль еще громче, вложив в свой голос всю свою ненависть к этому типу, который посмел когда-то домогаться маленького Эйсона. Маленького, тихого, романтичного и нежного Эйсона. А после поднял на него руку, возжелав унизить, а после убить из-за проклятого наследства… Сука!
— Нет! Я… Я не…
— Ну кто б сомневался, что ты «не»! — Янис-Эль скривилась. — Тогда слушай внимательно мой первый вопрос: для кого ты тут шпионил?
— Пресветлый лир… — залепетал Корис.
Янис-Эль, брезгливо оттянув крайнюю плоть, приставила к ней острие. Появилась кровь. Корис замер, забыв, как дышать, и кося глазами на свой пах, а потом залепетал:
— Нет, стой! Стой, пожалуйста. Я все скажу.
— Ну так говори, — Янис-Эль чуть-чуть отвела лезвие.
— Я… Я… Я работал на разведку соседей. Я имею в виду вас, эльфов.
— Раскатали губу на Несланд Эльц, так? Себе забрать решили?
— Да, — Корис уткнулся лицом в солому и мелко дрожал.
— Какие у них планы? Как все по их задумке пройти должно? И когда?
— Я не знаю… Нет! — взвыл Корис, когда Янис-Эль молча отхватила ему крайнюю плоть.
Здесь кровотечение оказалось еще более сильным. Янис-Эль поднялась и брезгливо отступила в сторону, стряхивая с пальцев скользкий кусочек отрубленной кожи.
— Не скажешь быстро все, что я хочу знать, — загнешься. Скажешь — обработаю рану, и после, как подживет, даже трахаться сможешь. Еще раз соврешь, сделаю из тебя кастрата и продам в бордель «Глубокая радость». Станешь там, сука, ублажать таких же моральных уродов, как ты сам. Ну?
— Душно здесь, — вдруг сказал все это время молчавший Фьорнфельт, шагнул к двери и распахнул ее.
Янис-Эль проводила его насмешливым взглядом, вновь повернулась к Корису и увидела, как тот вдруг начал хватать разинутым ртом воздух и прямо на глазах синеть. Причин на то не было никаких, кроме…
— Дверь! — завопила Янис-Эль и кинулась мимо застывшего столбом капитана к распахнутой створке.
Захлопнув ее, она торопливо вернулась к телу на соломе, но Корис уже не шевелился, и его неестественно выпученные глаза не моргали. Присев на корточки, Янис-Эль в отчаянии попыталась нащупать пульс, хоть и понимала уже, что это бесполезно. Капитан спецназа Александра Иртеньева повидала на своем веку достаточно трупов, чтобы спутать этот, свеженький, с живым человеком, который просто временно вырубился.
— Твою мать! — заорала она в бешенстве и, вскочив, со всей силы пнула сапогом в бок ныне благополучно покойного Кориса, а после обернулась к изумленному Фьорнфельту. — Какого хрена тебе приспичило воздушком подышать, а? Поплохело? Крови не видал никогда? — Янис-Эль сунулась к капитану, скаля мгновенно заострившиеся зубы и стискивая кулаки. — Теперь эта гнида сдохла, и мы никогда не узнаем, какие у них были планы.
— Что случилось? — пораженно пролепетал капитан.
Янис-Эль плюнула и отошла в сторону. Ее затопило острое разочарование, разом вымыв из души кураж и ощущение скорой победы.
— Что-что? Произошло то, что я спраздновала дуру.
— Ты его убила?
Янис-Эль махнула рукой.
— Так ничего и не понял, да, капитан? Скажи мне, что это за камера?
— Защищенная от магии, — выговорил Фьорнфельт и хлопнул себя ладонью по лбу, сразу осознав все.
— Точно, — Янис-Эль кивнула. — Что произошло, когда ты открыл дверь?
— Я разорвал плетение магического щита.
— Бинго! — кивнула Янис-Эль. — Ты открыл дверь экранированной от магии камеры, и какой-то треклятый маг этим в ту же секунду воспользовался. Какая-то скотская скотина, которая все время трется рядом, в двух шагах, но которую никто и в глаза не видал. И этот-то шустряк, — Янис-Эль вновь злобно пнула мертвеца, — чудом мне на глаза попался. Не замок, а дырявое корыто, капитан! И в каждую дырку кто-то со своим «надом» лезет и делает, что заблагорассудится. И кто за это должен мне ответить, а?