Пятое Правило Волшебника, или Дух Огня
Шрифт:
– Сюда, министр Кэмпбелл, – указал стражник с факелом.
Далтон перешагнул через людей, таких грязных, что они практически сливались с черным полом. Из щели в стене текла тухлая вода. Там, где она втекала в камеру, она служила для питья, а место, куда вытекала, заменяло парашу. Стены, пол, потолок и люди – все кишело насекомыми.
В дальнем конце подвала, за ручейком воды, виднелось крошечное зарешеченное окошко, слишком маленькое, чтобы в него можно было пролезть. Выходило оно на аллею. Если семья или друзья не оставляли своей заботой узников, то могли прийти на эту аллею и покормить несчастных.
Из-за того, что все заключенные
Все заключенные были обнажены. Факелы осветили покрытые коростой тела, и Далтон увидел тощую беззубую старуху.
– Я удивлен, что он жив, – заметил Далтон стражнику.
– У него еще остались приверженцы. Они каждый день приходят его кормить. А потом, когда поест, он с ними разговаривает через окно. Они сидят и слушают его болтовню. Можно подумать, он способен сказать что-то важное!
Далтон и знать не знал, что у этого человека еще сохранились последователи. Это был большой плюс. Имея горстку приверженцев, быстро развернуть кампанию не составит труда.
– Вот он, министр Кэмпбелл, – ткнул факелом стражник. – Вот этот малый.
Он пнул лежащего человека. Голова узника повернулась к ним. Не медленно и не быстро. Небрежно. Вместо ожидаемого покорного взгляда на Далтона сверкнул огнем единственный глаз.
– Серин Раяк?
– Точно, – буркнул узник. – Чего надо?
Далтон присел на корточки. Ему пришлось предпринять вторую попытку, чтобы вдохнуть. Вонь тут стояла невыносимая.
– Меня только что назначили министром культуры, мастер Раяк. Прямо сегодня. И первым делом я пришел, чтобы исправить причиненную вам несправедливость.
– Несправедливость. В мире полно несправедливости. Магия разгуливает на свободе и вредит людям. Магия засунула меня сюда. Но я не сдался, сударь мой! Нет, не сдался! Я никогда не отступлю перед мерзостью магии! Я с радостью пожертвовал глазом ради своего дела. Ведьма его отняла. И если вы надеетесь, что я откажусь от священной войны с гнусными приспешниками магии, то лучше оставьте меня здесь. Оставьте, слышите? Я никогда не отступлюсь!
Далтон слегка попятился, когда Раяк судорожно забился в колодках.
– Я не откажусь от борьбы с магией! Слышите, вы?! Не отступлю перед теми, кто насылает гнусное колдовство на верных чад Создателя!
Далтон удержал Раяка, положив руку на грязное плечо.
– Вы меня не так поняли. Магия наносит огромный вред нашей стране. Люди горят в огне и тонут. И без всяких причин прыгают с крыш домов и мостов…
– Ведьмы!
– Этого-то мы и опасаемся…
– Ведьмы, насылающие на людей сглаз! Если бы вы, придурки, слушали меня, когда я пытался вас предупредить! Я старался помочь! Пытался очистить от них страну!
– Именно поэтому я здесь, Серин. Я вам верю. Мы нуждаемся в вашей помощи. Я пришел, чтобы выпустить вас и молить о помощи.
Белок единственного глаза Раяка, уставившегося на Далтона, казался островком в черном море грязи.
– Хвала Создателю! – прошептал Раяк. – Наконец! Наконец-то меня призвали выполнить угодное Ему дело!
Глава 60
Зрелище Ричарда поразило. Насколько хватало
Только-только стемнело. Пурпурный закат за вершинами далеких гор освещал собиравшиеся на западе тучи. Тучи собирались весь день. Издали доносились глухие раскаты грома. В воздухе пахло влагой и пылью, взметенной копытами лошадей. То и дело накрапывал дождь. Тяжелые капли предвещали грядущий ливень.
Д’харианские солдаты окружили Ричарда, Кэлен и Дю Шайю стальным кольцом. Ричарду эти окружившие их всадники напоминали корабль, плывущий по морю лиц. Солдаты умело расчищали проход, не создавая при этом впечатления, что силой оттесняют людей в сторону. Народ не обращал на них внимания. Люди просто сосредоточенно шли. А может, было просто слишком темно, чтобы разглядеть солдат, и их попросту принимали за андерских военных.
Мечники бака-тау-мана где-то растворились. Иногда они это делали. Ричард знал, что они просто-напросто заняли стратегические позиции на случай возможных неприятностей. Дю Шайю зевала. Путь в Ферфилд занял весь день.
Ричарду очень не нравилось то, что он видел, и он увел своих людей с главной улицы на пустынную улочку неподалеку от главной площади. Ричард спешился. Он хотел подойти поближе, но не желал, чтобы люди видели его в окружении солдат. Как бы ни были хороши его д’харианцы, вряд ли они в состоянии что-то сделать с толпящимися на улицах десятками тысяч людей. Колония крошечных муравьев запросто способна справиться с одиноким насекомым, во много раз превосходящим их размером.
Оставив большую часть эскорта ждать на месте и присматривать за лошадьми, Ричард с Кэлен и несколькими солдатами пошли вперед, чтобы узнать, в чем дело. Дю Шайю и спрашивать не стала, можно ли ей пойти с ними. Она просто пошла. Джиаан, проверив окрестности и ничего угрожающего не обнаружив, присоединился к ним. Остановившись в тени двухэтажных домов на углу площади, они принялись незаметно наблюдать.
В конце площади возвышался помост с каменными перилами. Оттуда делались публичные объявления. Перед отъездом из Ферфилда Ричард выступал там перед весьма заинтересованной и доброжелательной аудиторией. Ричард с Кэлен на обратном пути заехали в Ферфилд, намереваясь снова выступить на площади перед тем, как ехать в поместье. Нужно было срочно приступать к изучению книг о Йозефе Андере либо написанных им, чтобы отыскать ключ к решению задачи, узнать, как обезвредить шимов. И хотя следовало спешить, Ричард захотел еще раз поговорить с жителями города, повторить и усилить то, что сказал в прошлый раз.
За последние дни шимы распоясались еще пуще. Казалось, что они уже повсюду. Ричарду и Кэлен удалось спасти нескольких своих солдат, устремившихся на неодолимый зов смерти, готовых уже прыгнуть в воду или шагнуть в огонь. Некоторых спасти не успели. Последнее время Ричард и Кэлен практически не спали.
Собравшаяся толпа начала скандировать:
– Нет войне! Нет войне! Нет войне! – Монотонное скандирование, гулкое и навязчивое, походило на раскаты дальнего грома.
Ричард счел это хорошим признаком, вполне отвечавшим его чаяниям. Однако его тревожило гневное выражение глаз собравшихся и интонация, с которой они скандировали. Некоторое время скандирование продолжалось, нарастая, как раскаты грома.