Пятое Правило Волшебника, или Дух Огня
Шрифт:
– На тему?
Ричард взъерошил пятерней волосы. Было довольно трудно облечь в слова то, что имел в виду Андер.
– Еще много не переведено. Медленно идет. Но я сомневаюсь, что в этой книжке сказано, как изгнать шимов. У Йозефа Андера просто не тот склад ума, чтобы это записать.
Кэлен выпрямилась и встала перед Ричардом спиной к столу.
– Да ладно тебе, Ричард! – скрестила она руки на груди. – Я тебя слишком хорошо знаю. О чем ты умалчиваешь? – Ричард встал и, сжав пальцами виски, повернулся к ней спиной. – Ричард, ты что, мне не доверяешь?
Он мгновенно обернулся и взял Кэлен
– Нет-нет, что ты! Просто дело в том, что кое в чем из того, что он говорит, я не могу разобраться, где кончается истина и начинается безумие Йозефа Андера. Это выходит за всякие рамки того, о чем я когда-либо слышал, чему меня учили или чему я верю о магии.
Кэлен встревожилась. Ричард подумал, что напрасно ее пугает, и попытался объяснить.
– Йозеф Андер, – начал он, – считал себя лучше других волшебников.
– Нам это уже известно.
– Да, но вполне возможно, что он был прав.
– Что?!
– Иногда в безумии кроется гениальность, Кэлен. И я не знаю, где проходит граница. С одной стороны, то, что я слабо разбираюсь в магии, это слабость, но с другой стороны, это означает, что я не ограничен рамками прописных истин, как те волшебники из замка, и поэтому в отличие от них вижу правильность его слов. Видишь ли, Йозеф Андер рассматривал магию не как набор требований – взять щепотку того, это слово повторить трижды, вращаясь кругом на левой ноге, и все такое прочее. Он считал магию разновидностью искусства – способом самовыражения.
– Не понимаю, – нахмурилась Кэлен. – Либо ты произносишь заклинание так, как надо, либо оно не срабатывает. Как я вызываю мою силу прикосновением. Или как мы призвали шимов, выполнив определенные требования и заставив работать магию.
Ричард понимал, что с ее магическими способностями, с ее подготовкой и тем, чему ее учили, у нее возникнут те же трудности, что и у волшебников прошлого. И ощутил всплеск раздражения, как наверняка в свое время ощутил и Йозеф Андер. И в этом он тоже понимал Андера – понимал то раздражение, которое испытываешь, когда люди начинают говорить тебе частности по вопросу, в котором ты разбираешься куда лучше, но никак не можешь заставить их понять абстрактную концепцию всей картины в целом, которая лежит у них прямо перед носом.
И как когда-то Йозеф Андер, Ричард решил попытаться объяснить еще раз.
– Да, знаю и не говорю, что это не действует, но он считал, что это не все, а есть нечто большее. Что магию можно поднять на более высокий уровень – на порядок выше того, на каком пользуются даром большинство волшебников.
Теперь Кэлен совсем помрачнела.
– Ричард, это безумие.
– Не думаю. – Он взял дорожный журнал. – Тут есть ответ на какой-то не связанный с шимами вопрос, заданный из замка, но ты должна его услышать, чтобы понять образ мыслей Йозефа Андера. «Волшебник, который не может действительно уничтожать, не может и действительно творить», – прочел он основную мысль и постучал по журналу. – Он говорит о волшебнике, который, как и нынешние, обладает лишь Магией Приращения. Как Зедд. Андер даже не считает, что человек обладает волшебным даром, если он не владеет обеими сторонами магии. Он считает такого человека всего лишь аберрацией и беспомощно никчемным.
«Волшебник
– Похоже на то, что он пытается оправдать свои разрушительные наклонности, – заметила Кэлен.
– Не думаю. Я считаю, что он говорит о чем-то более значительном, о более высоком равновесии, чем принято считать.
Кэлен помотала головой, явно не улавливая то, что было совершенно ясно Ричарду, но он не видел способа ей растолковать, а потому продолжил чтение.
– А вот это важно. «Воображение – вот что делает волшебника великим, ибо благодаря ему он может выйти за рамки традиций и за пределы структуры того, что существует ныне, в более высокую область творения самой ткани магии».
– Так ты об этом толковал? Когда говорил, что он считал магию видом искусства? Способом самовыражения? Будто он сам Создатель – ткет полотно магии из ничего?
– Совершенно верно. Но послушай вот что. По-моему, это самое важное из того, что сказал Йозеф Андер. Когда шимы перестали творить зло, другие волшебники осторожно поинтересовались у Андера, что именно он сделал. Их слова так и дышат тревогой. И вот что он ответил на вопрос о том, что он сделал с шимами: «Благодать может покориться изобретательному заклинанию».
Кэлен потерла плечи, явно встревоженная этими словами.
– Добрые духи, что это могло значить?
– Мне кажется, он что-то изобрел, – наклонился к ней Ричард, – новую магию, выходящую за рамки изначального заклинания, призвавшего шимов в этот мир. Магию, которая одновременно и решала задачу, и удовлетворяла его собственные интересы. Иными словами, Йозеф Андер стал творцом.
Кэлен широко распахнула глаза. Ричард знал, что она осмысливает степень отклонения от нормы того, с чем они имеют дело. С сумасшедшим, который в конечном итоге обрушил шимов им на голову.
– Мир разлетается вдребезги, – прошептала она еле слышно, – а ты говоришь о том, что Йозеф Андер использовал магию как вид искусства?
– Я просто передаю тебе то, что написал этот человек. – Ричард перевернул последнюю страницу. – Предыдущее я пропустил. Хотел посмотреть его самое последнее послание в замок.
Ричард еще раз перечитал древнед’харианский текст, чтобы убедиться, что перевел правильно, а затем зачитал вслух слова Йозефа Андера.
– «Под конец я пришел к выводу, что должен отринуть и Создателя, и Владетеля. И создал собственное творение, собственное возрождение и смерть, и этим своим деянием навсегда защитил мой народ. Итак, прощайте, ибо я упокою мою душу в тревожных водах и таким образом буду вечно присматривать за тем, что так тщательно соткал и что отныне в полной безопасности и неизменно». – Ричард поднял глаза: – Видишь? Ты поняла? – И увидел, что она ничего не понимает. – Кэлен, я не думаю, что он изгнал шимов, как должен был. Вместо этого он использовал их в личных целях.