Пятые приходят на помощь
Шрифт:
Участковому инспектору не хотелось показываться на улицах в измызганном мокром костюме, да к тому же на телеге, но иного выхода не оставалось. Копытов дернул вожжами.
Навстречу мчался мотоцикл. Копытов подумал, что на нем может ехать учительница, и на всякий случай отвернулся. Он не хотел с ней встречаться в таком виде. Но на мотоцикле сидел паренек.
Старшина знал, что Ирина Владимировна живет именно на этой улице, и сейчас, всматриваясь в светящиеся окна, он старался найти ее дом. По дороге кто-то шел, светя фонариком. Тусклый свет скользнул сначала по лошади, потом по вознице
— Егор Николаевич! Вы ли это? Что с вами?
Копытов машинально натянул вожжи, и лошадь остановилась.
Луч фонарика снова метнулся к лицу Копытова, и учительница взволнованно спросила:
— На вас лица нет, Егор Николаевич. Вы же заболели...
Копытов смущенно улыбнулся, но улыбка получилась натянутой.
— Водное крещение принимал раб божий Егорий...
— И лошадь... Это же Бедарева лошадь... С ним что-то произошло?
Копытов соскочил с телеги, сказал:
— Пока ничего не знаю, Ирина Владимировна. Ничего не знаю. Спасибо, что хозяина этого коняги вы назвали...
Учительница показала в сторону домика с палисадником и не терпящим возражения голосом приказала:
— А ну-ка, поезжайте туда. И немедленно. Иначе рассержусь. А милицейских тайн выпытывать не буду — можете не опасаться...
Почувствовав растерянность Копытова, Ирина Владимировна засмеялась:
— Напугала? — И уже всерьез:—У вас температура, Егор Николаевич. Я вас мигом до общежития на мотоцикле отвезу. А лошадь отведу к Бедаревым...
Копытов остановил лошадь у калитки, освещенной электрической лампочкой, и увидел на телеге старенькие ботинки, связанные шнурками. Старшина взял их и подумал, что эти неуклюжие бахилы могут явиться серьезной уликой...
Скоро учительница вывела из ограды мотоцикл.
Протянула флакончик.
— От мамы. Говорит, нет лучшего средства от простуды. Она сама готовила из каких-то кореньев...
— Спасибо, — сказал Копытов.— Испробую...
Около общежития Ирина Владимировна остановила мотоцикл.
— Не болейте, Егор,— улыбнулась она.— Сейчас лошадку поведу...
Копытов кивнул.
— Обязательно узнайте, дома ли хозяин. Это очень важно,— наказал он.
Глава шестая
ЧЕРЕЗ РЕКУ НА ПЛОТИКЕ
Ромка долго сидел съежившись, все еще не веря, что они попали в ловушку и с острова теперь им не выбраться.
— Самсонов, зачем ты только приплавил меня сюда,— печально сказал он. Витька ничего не ответил. Конечно, он кругом виноват. Подвел его сыскной пыл.
Совсем недалеко горели огни поселка, над копром шахты светилась красная лампочка. Дом рядышком, а попробуй теперь до него доберись. Ночевать придется на острове, а что будет завтра — неизвестно. Рыбаки здесь бывают не каждый день. Если и пройдет моторка, то попробуй убедить рулевого, что мальчишки не зря кричат и машут руками, что они не озоруют, что им в самом деле требуется помощь. Самсонов знал, что моторки не останавливаются.
— Слезами горю не поможешь,— по-взрослому сказал Витька.— Надо костер соображать...
Кромешная темень по-прежнему путала Ромку. Он вообразил, что на острове затаились злые люди, и представил, как они, вооруженные до зубов, выходят на огонь и, увидев мальчишек, говорят: «Вот эти самые следили за нами».
— Самсонов, не зажигай костра,— попросил он.— Не очень холодно...
Витька ползал по галечному берегу и на ощупь собирал мелкие веточки и сучки, принесенные сюда разливом весеннего половодья.
— Без костра какая жизнь,— рассудительно приговаривал он.— С костром веселее... Вот сейчас найду смоляной корень или бересту...
Потом Самсонов укорил Ромку:
— А ведь ты прав — на виду костер не стоит жечь. Вдруг мошенники вернутся. Так бы и сказал, а до меня только сейчас дошло, почему ты против огня.
И хотя Ромка не думал о тех людях, которые уплыли, а, наоборот, боялся тех, кто, возможно, остался на острове, но не стал говорить об этом Самсонову, потому что целиком доверился ему.
Самсонов, между тем, предложил пойти поискать какую-нибудь укромную ложбинку, из которой бы не было видно костра, и там расположиться на ночлег.
Он завел Ромку в какой-то тальниковый хаос, из которого, казалось, уже невозможно выбраться, и довольно сказал:
— Местечко, лучше не придумаешь...
Витька погромыхал в кармане железяками и игриво протянул:
— А из этой коробочки добудем огонек...
Самсонов чиркнул спичкой, и от яркой вспышки ночь показалась еще темнее. Запахло горящей травой, робкие огоньки пробились сквозь сухой мох, впились острыми зубами в лоску-тину бересты и принялись сворачивать ее в трубку.
Когда пламя костра весело запрыгало по сучкам, Самсонов удовлетворенно заметил:
— Жить можно. Теперь бы только червячка заморить...
Ромка вздохнул:
— Школьный буфет уже закрыли...
Ромка смотрел на бушующий огонь, и огонь успокаивал, пропадали недавние страхи, отодвигалась темнота.
У Ромки тоже сосало под ложечкой — после обеда прошло много времени, но голод по сравнению с тем, что он недавно пережил здесь, на острове, можно было терпеть. И Ромка как можно бодрее сказал:
— Выдюжим. Утром кто-нибудь приплывет...
— Приплывет,— буркнул Самсонов.— Ясно, зимовать не останемся.
Витька пошевелил прогорающие сучья, они стрельнули угольками и снова вспыхнули.
— Ночь-то какая! Налимья ночь,— покачал головой Самсонов. Он снял кепку и принялся ее осматривать. Ромка начинал догадываться, что Витька затевает рыбалку.
— Чем слюнки глотать, лучше попробовать рыбы наловить...
Ромка представил, как они снова будут пробираться к реке
сквозь кусты и бурелом, и поежился. Потом подумал о наживке и хитро усмехнулся: уж не хочет ли Самсонов ловить рыбу на голый крючок? Тот будто догадался, о чем думает Ромка, и мечтательно сказал: