Пятый обруч. Книга первая: Кехо
Шрифт:
— Шариб Нарахель Фирель, молодой амиста, прислан сюда недавно.
Долговязый вновь поднялся, даже не глядя на незваных гостей, подхватил фонарь и стал медленно удаляться по коридору. Ерикан снял с пояса лежащего без чувств стражника связку длинных ключей и последовал за ним. Юти поспешила за учителем, больше всего боясь остаться в темноте. Словно могла лишиться собственного тела и превратиться в один из многочисленных бесплотных голосов.
Вскоре стражник остановился у одной из камер, глядя на нее пустыми глазами, в которых даже не было намека на хоть
Ерикан пару секунд смотрел в замочную скважину, после чего перебрал несколько ключей и взял один из них. Юти даже не удивилась, когда услышала, как тот с мерзким скрежетом проворачивается. После чего учитель распахнул створку и голосом, который не подразумевал неподчинения, произнес.
— Нарах, выходи.
И все же возникла заминка. В окутанной мертвенной тьмой камере явно что-то происходило, больше похожее на испуганный спор. Юти не удержалась, выхватила фонарь из рук стражника и сама шагнула внутрь.
Ее взору открылась неприглядная картина. Будто согнанные в стадо овцы в стену вжалось около десятка пленников в оборванной одежде. Они щурились от яркого света и пытались укрыться дрожащими от страха руками. И вместе с тем пленники успели вытолкнуть вперед тощую фигуру, пытаясь принести ее на заклание, ради собственной безопасности.
— Нарах, — позвала Юти.
Юноша дрогнул, медленно опустив руки и затравленно поднял голову. Весь его вид внушал недоверие.
Одаренная с неким трепетом глядела на амиста, сына богатого торговца, которые всего за несколько месяцев превратился в ободранного голодранца. Такого можно было встретить в трущобах Райдара. Никто бы и не подумал, что совсем недавно этот юноша жил в самом богатом квартале Сотрета.
— Юти? — все еще щурясь, спросил он.
Девочка хотела ответить утвердительно, однако у нее встал ком в горле. Вместо этого она решительно подошла к Нараху, отчего остальные пленники еще больше заволновались, подобно водам Кровавого моря, на которые налетел ураган, и положила руку на плечо, давая убедиться в своей подлинности.
Она чувствовала, как напряжен амиста. Словно перед ним оказалась не старая знакомая, а плод насмешки злобного сиел. Юти потянула амиста за руку, и Нарах не сразу подался за ней, будто царство смерти старых богов не хотело его отпускать. Лишь оказавшись в коридоре на глазах юноши появились крупные слезы.
— Юти, — прошептал он так тихо, словно боялся звука собственного голоса.
Внутри девочки разгорался вулкан. Ярость подкатывала к горлу, грозясь извергнуться тысячами проклятий. Она не могла простить себя за то, что Нарах оказался здесь. За то, что с ним произошло.
— Надо освободить всех! — грозно сказала она.
— Держи, — протянул ей связку ключей Ерикан. — Только ответь мне, зачем ты хочешь освободить пленников?
Свет фонаря отражался в лукавом взгляде учителя. Даже сейчас, в этом проклятом месте, наставник насмехался над ней.
— Посмотри на них, — подняла фонарь Юти и от его света пленники вновь вздрогнули.
— Посмотрел, — кивнул учитель. — И что, думаешь, они здесь незаслуженно? Ты можешь поговорить с каждым. И услышать слезливую историю, про то, как кто-то топил младенцев, ибо был неурожайный год и остальные бы не выжили. Другой расскажет, как резал заблудших путников, чтобы прокормить свою семью. Третий будет рассказывать о несправедливости Имперской политики, которую он хотел искоренить отравлением мешавшего ему торговца.
— Возьми Нараха, — попыталась спорить Юти. — Он здесь несправедливо!
— Несправедливо для кого? — улыбнулся учитель, но движение его губ не источали жизнь. Напротив, будто повинуясь магии подземелья, все лицо Ерикана стала застывшей восковой маской. — Для маленькой преступницы, которая на своем пути нарушила кучу законов Империи? А что скажут Серебряные Вороны, у которых есть приказ найти убийцу и покарать всех, кто ему помогает? Или безутешная мать убитого солдата из Сотрета? Будут ли они считать заключение пособника в тюрьму несправедливым?
Юти молчала. Пусть в словах Ерикана и сквозила насмешка, однако все они были пропитаны горькой истиной.
— Воин не живет понятием справедливости и правды, сила не подразумевает таких критериев, — заключил Ерикан. — Воин руководствуется собственным кодексом. Поэтому мы здесь, чтобы освободить твоего… приятеля. Но не вздумай прикрывать собственные желания справедливостью. Потому что у каждого она своя. И ты будешь в ответе за совершенные поступки.
Юти опустила голову, протягивая ключи обратно. Однако Ерикан не собирался щадить ученицу.
— Сделай все сама! — каждое слово отлетало от стен, пощечинами расцветая на пылающих щеках девочки. — Поступи так, как считаешь правильным.
Казалось, тело не слушалось Одаренную. Чужие руки медленно захлопнули дверь камеры и провернули два раза ключ, закрывая замок. Живой мир отпрянул, и тени внутри мертвого царства вновь ожили.
Стражника Ерикан оставил там же, уверяя, что скоро тот придет в себя. Юти подумалось, что тюремщик такой же пленник здесь, как и те, кто находятся с другой стороны решетки. На прощание девочка лишь забрала догорающий масляный фонарь. Ей хотелось, чтобы путь обратно освещало как можно больше света.
Воздух внутреннего двора, несмотря на гарь и запах паленого мяса, показался Юти таким свежим, будто она вновь очутилась на высокогорье Хребта Дракона. Огонь уже переполз на крышу, беснуясь и радуясь долгожданной свободе. Несмотря на огромное количество солдат, никто не обратил на них должного внимания.
Лишь когда троица пробралась к лестнице, ведущей на стены, и одолела добрую ее половину, кто-то из стражников заметил незнакомцев. Пусть и не сразу, но солдаты организовали погоню. А если быть точнее — разделились на три большие группы. Две из них ринулись к соседним башням, а третья последовала за теми, кто посмел вторгнуться во владения имперской тюрьмы.