Пятый свидетель
Шрифт:
Фриман иронически скривила губы и покачала головой.
— Вы хотите что-то добавить, мисс Фриман? — спросил судья.
— Ваша честь, я считаю, что на протяжении всего процесса советник демонстрировал не что иное, как презрение к суду и всей системе правосудия. Он даже сейчас не ответил на ваш вопрос. Не опроверг того, что задумал это наперед, а только сказал, что, видите ли, «понятия не имел». Это совершенно разные вещи. И это свидетельствует о трусости защиты и о том, что советник пытался мешать проведению процесса с самого его начала. Теперь он преуспел. Оппарицио все время был для него «кандидатом на Пятую» — соломенным чучелом, которое он специально посадил
Я взглянул на Аронсон. Вид у нее был униженно-подавленный, и, возможно даже, она была на стороне Фриман.
— Судья, — спокойно сказал я, — я могу ответить мисс Фриман только одно: докажите. Если она так уверена, что это был хитроумный план, то она сможет это доказать. Правда же состоит в том — и моя юная помощница-идеалистка может это подтвердить, — что до последнего дня мы даже не были уверены в причастности Оппарицио к организованной преступности. Мой дознаватель случайно в буквальном смысле слова наткнулся на его преступные связи совсем недавно, когда выяснял, каким имуществом владеет Оппарицио, по финансовым отчетам Комиссии по ценным бумагам и биржевой деятельности. У полиции и обвинения была точно такая же возможность ознакомиться с ними, но они либо предпочли их игнорировать, либо не довели дело до конца. Полагаю, именно этим, а не тактикой, которую я применил в ходе процесса, в значительной мере объясняется раздражение советника.
Судья, по-прежнему рассматривавший потолок, сделал волнообразное движение рукой. Я не понял, что оно означало.
— Судья?
Перри крутанулся в кресле и, подавшись вперед, обратился ко всем нам:
— Ну, и что будем делать?
Первым он взглянул на меня. Я, в свою очередь, — на Аронсон: нет ли у нее идей на этот счет, но она сидела как замороженная. Я снова повернулся к судье.
— Не думаю, что здесь что-нибудь можно сделать. Свидетель прибег к Пятой поправке. Допрашивать его дальше нельзя: мы не можем выборочно позволять ему либо отвечать либо не отвечать на вопросы, пользуясь правом на Пятую тогда, когда ему заблагорассудится. Взял Пятую — до свидания. Следующий. У меня остался только один свидетель, после чего защита тоже закончит представление доказательств. Завтра утром я буду готов выступить с заключительным словом.
Фриман больше не могла сидеть на месте. Она встала и начала нервно мерить шагами короткий отрезок пустого пространства перед окном.
— Как это нечестно и как укладывается в план мистера Холлера. Он вытягивает из свидетеля те показания, которые ему нужны, во время прямого допроса, потом подталкивает его к Пятой поправке и лишает обвинение возможности провести перекрестный допрос и уравнять позиции. Ваша честь, разве это похоже на справедливость?
Перри не ответил. Да и необходимости не было. Всем присутствовавшим было ясно, что ситуация обернулась несправедливо по отношению к обвинению: Фриман лишилась возможности допросить Оппарицио.
— Я исключу все его показания из протокола, — объявил Перри. — И велю присяжным не принимать их во внимание.
Скрестив руки на груди, Фриман в отчаянии покачала головой.
— Колокольный звон вышел слишком громким, чтобы можно было его не услышать, — сказала она. — Для обвинения это катастрофа, судья. И это совершенно бесчестно.
Я ничего не сказал, потому что Фриман была права. Судья мог сколько угодно наставлять присяжных не принимать во внимание то, что говорил Оппарицио, но было слишком поздно. Послание
— Как ни печально, но альтернативы я не вижу, — сказал Перри. — Сейчас мы прервемся на обед, и я подумаю, что еще можно предпринять. Советую всем сделать то же самое. Если кто-то что-то придумает до часу дня, я, безусловно, рассмотрю предложение.
Все промолчали. Было трудно поверить, что это действительно случилось. Стал виден конец, и фрагменты мозаики улеглись именно так, как планировалось.
— А теперь все вы можете идти, — добавил Перри. — Я скажу своему помощнику, что мистера Оппарицио можно отпустить. В коридоре наверняка ждет целая свора журналистов, жаждущих сожрать его. И в этом он, вероятно, винит вас, мистер Холлер. Так что лучше бы вам избежать встречи с ним, пока он находится в здании суда.
— Да, ваша честь.
Пока мы гуськом направлялись к выходу, Перри снял трубку, чтобы вызвать помощника. Я шел за Фриман по коридору до самого зала, и когда она в конце, обернувшись, одарила меня взглядом, полным испепеляющего гнева, меня это ничуть не удивило.
— Ну, теперь я знаю, Холлер.
— Знаете — что?
— Почему вы с Мэгги никогда снова не будете вместе.
Я сбился с шага от неожиданности, и Аронсон, шедшая за мной, воткнулась мне в спину. Фриман снова развернулась и зашагала дальше.
— Микки, это был удар ниже пояса, — сказала Аронсон.
Подождав, пока Фриман войдет в зал, я ответил:
— Нет. Не был.
Моим последним свидетелем стал мой верный сыщик. Деннис Циско Войцеховский занял свидетельское место после обеда и после того, как судья сообщил присяжным, что все показания Луиса Оппарицио изымаются из протокола. Циско пришлось дважды по буквам повторить свою фамилию секретарю, но в этом не было ничего нового — ему это приходилось делать всегда. На нем действительно была та же самая вчерашняя рубашка, но теперь — ни пиджака, ни галстука. Флуоресцентное освещение зала делало чернильно-черные цепи, опоясывавшие его бицепсы, ясно видимыми сквозь обтягивавшие рукава этой бледно-голубой рубашки.
— Если не возражаете, я буду называть вас просто Деннисом, — сказал я. — Так будет проще для протоколиста.
По залу пробежала волна вежливого смеха.
— Ничего не имею против, — ответил свидетель.
— Хорошо. Итак, Деннис, вы работаете на меня, проводя расследования, необходимые для защиты клиентов, верно?
— Да, именно этим я занимаюсь.
— И вы провели большую работу по делу об убийстве Митчелла Бондуранта, так?
— Так. Можно сказать, что я перелопатил кучу материалов, накладывая собственное расследование на расследование, проведенное полицией, чтобы убедиться, что они ничего не упустили или в чем-то случайно не ошиблись.
— Делали ли вы что-нибудь за пределами материалов следствия, переданных защите обвинением?
— Да, делал.
— В материалы следствия входил список автомобильных номерных знаков, верно?
— Да, в гараже «Уэстленд нэшнл» над въездом и выездом имеются камеры наружного наблюдения. Детективы Керлен и Лонгстрет изучили записи с этих камер и зафиксировали номера всех машин, которые побывали в гараже между семью часами, когда гараж открывается, и девятью, когда, как было установлено, мистер Бондурант уже был мертв. Потом они прогнали эти номера через свою компьютерную базу данных, чтобы выяснить, нет ли у кого-нибудь из владельцев этих машин криминального прошлого, и не требует ли кто-либо из них дальнейшего пристального внимания по каким-то иным причинам.