Пятый свидетель
Шрифт:
— И каков же источник вашего подтверждения? — опередив судью, спросила Фриман.
— Подробности мне неизвестны. Мой дознаватель просто сообщил мне, что федералы удостоверили его подлинность. Если хотите узнать детали, могу вызвать и своего дознавателя.
— В этом нет необходимости, так как, не сомневаюсь, мисс Фриман захочет сама об этом должным образом позаботиться. Но впервые поднимать такой вопрос в ходе перекрестного допроса — это ни в какие ворота не лезет, мистер Холлер. Вам следовало утром оповестить суд о том, что вы получили по почте нечто, что находится сейчас на стадии проверки, после чего вы
— Прошу извинить меня, ваша честь. В мои намерения не входило нарушать правила. Просто я считал это вполне допустимым исходя из того, как штат подобным же образом ошарашил меня к настоящему времени по меньшей мере дважды.
Перри окинул меня суровым взглядом, однако я знал, что суть он уловил. В конце концов, он был, на мой взгляд, справедливым судьей, и я верил, что он будет действовать соответственно, поскольку понимает, что письмо подлинное и жизненно важное для защиты. Объективная справедливость требовала того, чтобы мне разрешили его использовать. Фриман прочла во взгляде судьи то же, что и я, и попыталась перехватить инициативу:
— Ваша честь, уже четверть пятого. Я прошу суд отложить продолжение заседания до завтра, чтобы сторона обвинения могла переварить этот новый материал и соответствующим образом подготовиться.
Перри покачал головой.
— Я не люблю терять рабочее время, — сказал он.
— Я тоже, судья, — подхватила Фриман, — но, как вы сами только что справедливо заметили, я ошарашена. Советник должен был ознакомить нас со своей информацией еще утром. Вы не можете позволить ему просто продолжить допрос, не дав обвинению возможности подготовиться, провести собственную проверку и должным образом обдумать дело в свете полученной информации. Речь идет всего о сорока пяти минутах, судья. Безусловно, штат имеет право рассчитывать на них.
Судья взглядом велел мне высказать свои соображения. Я широко развел руки:
— Мне все равно, судья. Можно предоставить обвинению сколько угодно времени, от этого факт, что Оппарицио был и находится под федеральным следствием за свои махинации с «Уэстлендом» в числе прочих банков, не изменится. А это значит, что убитый был потенциальным свидетелем против него — письмо, которое мы представили ранее, не оставляет в том сомнений. Полиция и обвинение полностью проигнорировали этот аспект дела, и теперь мисс Фриман хочет переложить на принесшего дурную весть гонца вину за поверхностность своего следст…
— Довольно, мистер Холлер, мы здесь не перед присяжными, — перебил меня Перри. — Вашу мысль я понял. Я закрою заседание на сегодня, но завтра мы начнем ровно в девять. Я жду, что обе стороны будут готовы, и отныне никаких отсрочек не потерплю.
— Благодарю, ваша честь, — сказала Фриман.
— Возвращаемся, — сказал судья.
И мы вернулись в зал.
Моя клиентка не отставала от меня, когда мы покидали здание суда. Она хотела знать, что еще я знаю о федеральном расследовании. Герб Дэл тащился за нами, как хвост воздушного змея. Мне было неловко разговаривать в присутствии обоих.
— Послушайте, Лайза, я еще не знаю, что все это значит. И это одна из причин, по которой судья досрочно закрыл сегодняшнее заседание: чтобы и защита, и обвинение могли поработать
— Но это может быть то самое, да, Микки?
— Что вы имеете в виду под «тем самым»?
— Свидетельство того, что это была не я. Это же все доказывает!
Я остановился и повернулся к ней. Она старательно искала на моем лице признаки подтверждения. Ее казалось бы неподдельное отчаяние впервые заставило меня подумать, что, быть может, ее и впрямь подставили и она не виновна в убийстве Бондуранта.
Но это было не в моих правилах — верить в невиновность.
— Послушайте, Лайза, надеюсь, это ясно продемонстрирует присяжным, что существует обоснованная альтернативная версия, с мотивом и возможностью. Но вы должны успокоиться и понять, что все это может ни о чем и не свидетельствовать. Думаю, завтра обвинение выступит с требованием не доводить этот аспект до сведения жюри. Мы должны быть готовы как к тому, чтобы отразить их атаку, так и к тому, чтобы продолжить процесс без этой альтернативной версии. Так что у меня полно работы…
— Они не могут так поступить! Это же доказательство!
— Лайза, они имеют право возражать против чего угодно. А решать будет судья. Хорошо, что он нам задолжал одно очко. На самом деле он задолжал нам даже два: за молоток и за анализ ДНК, свалившиеся с неба. Поэтому я надеюсь, что он примет правильное решение и мы сможем развить нашу альтернативную версию. Вот почему вы должны поскорее отпустить меня. Мне нужно вернуться в офис и поработать над всем этим.
Она протянула руку и поправила мой галстук и лацканы на пиджаке.
— Хорошо, я поняла. Делайте, что считаете нужным, только позвоните мне вечером, ладно? Я хочу знать, каким будет положение дел к концу дня.
— Если будет время, Лайза, и если я не слишком устану, то позвоню.
Я взглянул поверх ее плеча на Дэла, который стоял в двух футах за ее спиной. В тот момент мне действительно была не лишней его помощь.
— Герб, позаботьтесь о ней. Отвезите ее домой, чтобы я мог вернуться к работе.
— Отвезу, — ответил он. — Никаких проблем.
Как же, никаких проблем! У меня был целый воз тревожных проблем, и одна из них — то, что я сам отправлял свою клиентку с этим человеком. Интересно, действовал Дэл искренне или всего лишь защищал свои инвестиции? Я посмотрел, как они пересекают площадь, направляясь к автостоянке, и зашагал мимо библиотеки на север, к своей конторе. Возможно, шанс, упавший мне в руки, волновал меня даже больше, чем Лайзу. Просто я этого не показывал. Никогда нельзя раскрывать свои карты прежде, чем противник объявит последнюю ставку.
Вернувшись в контору, я все еще плавал в волнах адреналина — чистейшего, высокооктанового адреналина, выброс которого неизменно происходит, когда дело неожиданно оборачивается в твою пользу. Циско и Баллокс ждали меня. Они заговорили одновременно, и мне пришлось поднять руку, чтобы прервать обоих.
— Подождите, подождите, — сказал я. — По одному. И первым буду я. Перри отложил заседание до завтрашнего утра, чтобы обвинение могло растерзать целевое письмо. К утру мы должны быть готовы: они сделают свой лучший выстрел, и я должен выстоять перед лицом жюри. Циско, теперь ты: что удалось нарыть? Расскажи мне о письме.