Пятый свидетель

Коннелли Майкл

— Не могу точно сказать.

— Мик, да или нет?

— Да, но когда они колошматили меня, они не были напуганы до полусмерти и рты у них не были заклеены.

— Сними ленту, — скомандовал Циско.

Бэм Бэм достал финку, выпустил лезвие, поддев, разрезал клейкую ленту на голове одного из мужчин, после чего резко содрал ее вместе с клоками волос с затылка. Мужчина завопил от боли.

— Заткни свою поганую глотку, — угрожающе заорал Томми-ган.

Второй мужчина, усвоив урок, процедуру сдирания клейкой ленты перенес, не издав ни звука.

Отшвырнув ошметки ленты в угол, Бэм Бэм зашел сзади, ухватился за веревку, которой были связаны руки и ноги мужчины, и рывком перевернул его на бок, чтобы я мог получше рассмотреть лицо.

— Пожалуйста, не убивайте нас, — сдавленным от отчаяния голосом произнес один из пленников. — Там не было ничего личного. Мы просто выполнили работу, за которую нам заплатили. Мы могли вас убить, но не убили же.

Внезапно я отчетливо узнал в нем того, кто говорил со мной в гараже.

— Это они, — сказал я, показывая пальцем на лежащих мужчин. — Этот говорил, а тот бил. Кто они?

Циско кивнул, словно опознание было всего лишь формальностью.

— Они братья. Говоруна зовут Джоуи Мак. А драчуна — обрати внимание — Энджел Мак.

— Послушайте, мы даже не знали за что, — завопил Говорун. — Пожалуйста! Мы совершили ошибку. Мы…

— Вот дерьмо. Ты чертовски прав — вы совершили ошибку! — заорал Циско голосом, который обрушился на обоих, словно гнев Божий. — И сейчас вы за нее заплатите. Кто хочет быть первым?

Драчун завыл. Циско подошел к карточному столику, на котором были разложены всевозможные инструменты, оружие и рулон клейкой ленты, выбрал трубные клещи, несколько разных плоскогубцев и вернулся назад. Я очень надеялся, что это был лишь акт устрашения. Но если так, то Циско демонстрировал актерское мастерство оскаровского калибра. Я взял его за плечо и придержал. Мне не требовалось ничего говорить, он и без слов меня понял.

Перехватив у Циско клещи, я присел перед пленниками, как бейсбольный кетчер, несколько секунд повзвешивал на ладони инструмент, словно чтобы удостовериться в его достаточной тяжести, и спросил:

— Кто вас нанял избить меня?

Говорун ответил без промедления, он не был заинтересован в том, чтобы защищать кого-либо, кроме себя и брата:

— Один тип, назвавшийся Дэлом. Он велел хорошенько отделать вас, но не убивать. Вы не можете с нами так поступить.

— Мы можем сделать с вами все, что захотим. Откуда вы знаете Дэла?

— А мы его и не знаем. Просто у нас есть общий знакомый.

— И кто же это?

Молчание. Мне не пришлось долго ждать: Бэм Бэм, оправдывая свое прозвище, наклонился и, словно могучий поршень, равномерно впечатал каждому по сокрушительному удару в челюсть. Говорун, сплюнув кровь, произнес имя:

— Джерри Кастилле.

— Кто такой Джерри Кастилле?

— Послушайте, вы только никому не говорите.

— Ты не в том положении, чтобы указывать, что мне делать, а чего не делать. Кто такой Джерри Кастилле?

— Он уполномоченный по западному побережью.

Я подождал, но это оказалось все.

— Слушай, парень, у меня нет времени возиться тут с тобой целый вечер. Уполномоченный по западному побережью от кого?

Окровавленный мужчина кивнул, словно понял, что у него нет другого выбора.

— От одной организации восточного побережья. Понимаете?

Я взглянул на Циско. Герб Дэл связан с организованной преступностью восточного побережья? Это казалось надуманным.

— Я-то понимаю, а вот ты, видимо, нет, — ответил я. — Я юрист. Мне нужен прямой ответ. Какой именно организации? У тебя есть ровно пять секунд, прежде чем…

— Он работает на Джоуи Джордано из Бруклина, ясно? Теперь нам крышка, так что иди ты к такой-то матери.

Он отполз назад и плюнул в меня кровью. Пиджак и галстук я оставил в конторе и сейчас, переведя взгляд на свою белую рубашку, увидел, что галстук не прикроет кровавого пятна.

— Это рубашка с монограммой, говнюк!

Внезапно между нами появился Томми-ган, из-за его мощных габаритов я ничего не видел, зато услышал, как его кулак врезался в лицо Говоруна. Когда Томми-ган снова отошел, Говорун плевался уже не только кровью, но и зубами.

— Рубашка с монограммой, парень, — спокойно произнес Томми-ган, словно объясняя жестокость своих действий.

Я выпрямился и сказал:

— Ладно, развяжите их.

Циско и двое «святых» в недоумении уставились на меня.

— Развяжите, — повторил я.

— Ты уверен? — переспросил Циско. — Они вполне могут побежать к этому чертову Кастилле и доложить ему, что мы в курсе.

Я посмотрел на двух распростертых на полу мужчин и покачал головой:

— Не побегут. Стоит им сказать, что они проговорились, и скорее всего им конец. Так что развяжите их, и сделаем вид, будто ничего не было. Они слиняют, не успеют у них сойти синяки. На том все и закончится. — Я наклонился к пленникам: — Я ведь прав, да?

— Да, — ответил Говорун, едва шевеля верхней губой, на которой уже начала вспухать шишка величиной с детский стеклянный шарик.

Я перевел взгляд на его брата:

— Я прав? Хочу услышать ответ от вас обоих.

— Да, да, вы правы, — ответил Драчун.

Я посмотрел на Циско. Мы закончили, но приказы здесь отдавал он.

— Ладно, Томми-ган, слушай: пусть они пока остаются здесь. Дождетесь темноты, потом наденете им на головы мешки и отвезете, куда попросят. Там выкинете их, но не тронете. Это ясно?

— Да, ясно.

Бедняга Томми-ган, он выглядел искренне разочарованным.

Я в последний раз посмотрел на лежавших на полу окровавленных пленников, а они — на меня. По мне словно искра пробежала от ощущения, что я держу их жизни в своих руках. Циско похлопал меня по спине, я вслед за ним вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, и мы двинулись назад по коридору, но тут я тронул его за руку и остановил.

— Тебе не следовало этого делать — привозить меня сюда.

— Шутишь? Я был обязан тебя сюда привезти.