Пятый угол
Шрифт:
— Ты рассуждаешь как законченный идиот, — рассвирепел Вильфор. — Убрать, прикончить. Это все, на что вы способны. Ну что же вы так? Для чего у нас связи с гестапо? Я выяснил, что одно из имен этого типа Юнебель. И некоего Юнебеля разыскивает гестапо. И можно будет заработать кучу денег, если мы… Продолжать?
Продолжение не требовалось.
Вечером 17 сентября 1942 года разыгралась сильная гроза. До этого Шанталь и Томас решили было сходить в кино. Но передумали и остались дома.
Они пили кальвадос, слушали пластинки, и Шанталь была на удивление
— Что ты со мной сделал… — шептала она. — Порой я сама себя не узнаю…
— Шанталь, нам нужно уехать отсюда, — сказал Томас. — Плохие новости. Немцы вот-вот оккупируют Марсель.
— Мы отправимся в Швейцарию, — согласилась она. — Денег там у нас достаточно. Устроим себе роскошную жизнь.
— Да, милая, — сказал он и поцеловал ее.
Затем со слезами на глазах она зашептала:
— Ах, дорогой… Я счастлива, как никогда. Это не может длиться вечно, ничто не вечно, но хотя бы еще какое-то время, хотя бы еще немного…
Потом Шанталь проголодалась, ей захотелось винограда.
— Магазины закрыты, — рассуждал Томас. — Но на вокзале я, возможно, еще раздобуду виноград…
Он встал и оделся. Она запротестовала:
— В такую погоду — ты с ума сошел…
— Нет, нет, ты получишь свой виноград. Ты любишь его, а я люблю тебя.
Слезы вдруг снова выступили у нее на глазах. Маленьким кулачком она ударила по коленке и выкрикнула:
— Проклятье, как это глупо! Я плачу, потому что так люблю тебя…
— Я сейчас вернусь, — сказал Томас и быстро вышел. Он ошибся.
Ибо через двадцать минут, после того как он покинул дом на улице Кавалера Роз, чтобы купить виноград, Томас Ливен, он же Жан Леблан, он же Пьер Юнебель оказался в руках гестапо.
19
«Странно, что я так привязался к Шанталь, — думал Томас. — Я уже не могу представить свою жизнь без нее. Ее эскапады, повадки хищницы, это желание полностью поработить мужчину — все это восхищает меня. Так же, как и ее мужество, ее чутье. И она не лжет. Или почти не лжет…»
Миновав безлюдную площадь Жюля Гэда, где асфальт блестел от дождя, Томас свернул в узкую улицу Бернара дю Буа. Здесь находился старомодный кинотеатр «Пенал», в который они с Шанталь частенько ходили.
Перед кинотеатром стоял черный «пежо», Томас не обратил на него внимания. Он шел дальше. За ним последовали две тени. Когда они поравнялись с черным «пежо», одна из них постучала в окошко автомобиля. В ответ на миг вспыхнули фары и снова потухли. С другого конца узкой, плохо освещенной улицы им навстречу двинулись две другие тени.
Томас не замечал их. Он не смотрел ни на тех, ни на других. Он был погружен в свои мысли… «Я должен спокойно поговорить с Шанталь. Мне известно из надежных источников: американские войска высадятся в Северной Африке еще в этом году. Нацисты несут все большие потери от французского движения Сопротивления, развернувшегося на юге. Вне всяких сомнений, немцы оккупируют все еще не занятую часть Франции. Так что
Приближались две тени, что шли спереди. И еще две, что позади. Завелся мотор черного «пежо». Не включая фар, автомобиль двинулся со скоростью пешехода. А Томас Ливен по-прежнему ничего не замечал.
Бедный Томас! Он был человеком интеллигентным, справедливым и приветливым, симпатичным и всегда готовым прийти на помощь. Но он не был ни Олдом Шеттерхэндом [12] , ни Наполеоном, ни Матой Хари в мужском исполнении, ни суперменом. Он не был одним из тех героев, о которых читаешь в книгах, — никогда не испытывающих страха, вечно одерживающих победы, бесконечно геройствующих героев из героев. Он был всего лишь вечно гонимым, вечно преследуемым человеком, которого никак не оставляют в покое, все время вынужденным стараться из любого скверного положения выходить с наименьшими потерями — как, впрочем, стараемся и все мы.
12
Непобедимый ковбой из многочисленных голливудских вестернов. — Примеч. пер.
И потому он не заметил опасности, в которой оказался. Он не подумал ни о чем плохом, когда перед ним вдруг выросли двое мужчин. На них были дождевики. Это были французы. Один из них произнес:
— Добрый вечер, мсье. Не скажете, который час?
— Охотно, — ответил Томас. В одной руке он держал зонтик. Другой рукой достал свои любимые часы с боем из жилетного кармашка. Открыл крышку. В этот момент приблизились две тени, которые брели позади него.
— Сейчас ровно восемь часов и… — начал было Томас. В ответ последовал страшный удар в затылок.
Зонтик отлетел в сторону. Часы, которые, по счастью, висели на цепочке, выпали у него из рук. Со стоном он опустился на колени. Открыл рот, чтобы закричать. Перед его лицом взметнулась чья-то рука с огромным комом ваты. Вата залепила ему лицо. Едва он ощутил отвратительный сладковатый запах, как его затошнило. Все это было ему знакомо, нечто подобное он уже пережил в Лиссабоне. Тогда все обошлось. И в то время как сам он уже поплыл, его внутренний голос мгновенно подсказал: на этот раз не обойдется…
Затем он потерял сознание, и у его похитителей не оставалось более никаких трудностей, кроме чисто технических: запихнуть его на заднее сиденье «пежо». Проблема не сложнее, чем для грузчиков мебели.
20
— Бастиан, эй, Бастиан, просыпайся наконец ленивая тварь! — кричал толстяк Маслина, хозяин ресторана «У папы», места посиделок нелегальных торговцев, за стеной которого жил верзила Бастиан Фабр.
Самый преданный соратник Шанталь со стоном разлепил глаза и перевалился на спину. Потом схватился за голову и прокряхтел: