Пыль моря
Шрифт:
– А чего им станет от этого? Тоже люди. Они нас на свет производят, так не пристало им рабами быть. У нас все равны. На их долю и так у всех народов выпадает столько трудов и неправды, что долее держать их в страхе перед мужчиной мы не имеем права.
– Чудно у вас.
– Так сколько времени прошло, пока это стало так. Тоже наши не хотели пойти на это. Но уломал их. Теперь довольны. И женщины стали куда лучше. Сам можешь посмотреть и убедиться. Разве эта, Янхонг, тебе не нравится? – старик Лян хитро прищурил невероятно хитро глаза, и Мишка потупил
Молчание затянулось и старик, наконец, молвил:
– Так что ж, сегодня к своим отправишься? Ждут поди.
– Никак нельзя мне назад без вас. Помочь бы нам в работах.
– Вот заладил! Сам видишь, что самим не справиться, а не то, чтобы вам помогать. Сами управитесь, а мы подождём.
– Тогда мне туда тоже нет резона возвращаться, своя жизнь дорога, а жить хочется, молодой ещё.
– Вот и хорошо! Так оставайся с нами! Все будут очень рады.
– Как же? Там друзья остались. Никак не могу, почтенный. Нельзя.
– Да, нельзя. А я было понадеялся. Жаль, очень жаль.
– Надо придумать что-нибудь, потому что просто так вернуться мне никак не можно. Погубят меня там.
– А что ж можно тебе придумать? Придётся тебя в плен захватить, а?
– Сам не знаю, но что-то нужно.
Долго длилось тягостное молчание. Мишка досадовал и злился, его смущало присутствие Янхонг, которая и не думала уходить, находя себе неотложную работу здесь. Он украдкой бросал на неё быстрые взгляды, та посмеивалась, весело щуря глаза, перехватывая его взоры.
– Дедушка, а давай его отхлестаем хорошенько огонь-травой – и никто не догадается, что это совсем не пытка, а? И мальчика тоже.
– А дальше что, стрекоза? – спросил старик, оглаживая бородку.
– А дальше пусть сам думает, вон какой огромный! – и девушка звонко засмеялась, кокетливо наклоняя голову.
– Вот видишь, дорогой гость, и девушка может дать ценный совет, а ты говорил, что чудно. Вот и придумали тебе казнь. Теперь надо с Ювэем твоим поговорить и наставить.
– А можно не говорить. Боюсь, что он может выдать меня, капитан не так прост, и любыми способами вытянет с него нужное.
– То правильно ты сказал. Что ж делать?
– Пусть мальчик идёт к своим, а этот, – и Янхонг указала глазами на Мишку, – останется в плену. Пусть расскажет об этом, а чтобы сам мальчишка не проболтался, пусть увидит казнь сам. Разыграть не трудно.
– Ну, чертовка! Что надумала! Глумиться над человеком! Да как ты посмела? Негодная! – старик больше делал вид, что сердится, а на самом деле глаза его весело поблёскивали через щёлочки.
– Почтенный господин Лян, – серьёзно обратился Мишка к старику, – а почему так и не сделать? Девушка неплохо придумала. Только жалко мальчонку. Он будет думать, что всё всерьёз.
– Зато не повредит и не обманет. Детей нельзя приучать к обману, так нас дедушка учит, правда. – Янхонг сурово глянула на старика.
– Правда-то, правда, да и ты, негодница, сама предлагаешь обман. А ещё ссылаешься на меня.
– Так для пользы, дедушка!
– Чего взъерошилась, коза? Подожди, подумать надо. И не выскакивай вперёд всех. Ишь!
Неловкое молчание длилось недолго. Старик встал и воскликнул:
– Пусть будет, как сказала Янхонг! У неё светлая голова. Созови сюда мужчин. Не будем тянуть с этим.
Вскоре пришло трое мужчин разного возраста и им приказали связать Мишку. Те с охотой выполнили приказ. Связанного Мишку выволокли на поляну. Мишка мельком увидел перепуганное лицо Ювэя и кивнул ему ободряюще. Гвалт и шум поднялся на поляне. Сбежалось почти всё население и с интересом ждало казни. Об этом все говорили с возбуждением и радостью.
Мишку бросили на каменистый склон, и двое китайцев стали остервенело бить его голую спину стеблями травы. Удары не причиняли особой боли, но потом Мишка зашёлся от жгучих ожогов и стал корчиться и вопить. Кругом захохотали, поднялся невообразимый шум. Стали приплясывать и выкрикивать советы, как лучше сечь.
Мишка не на шутку перепугался. Катался по камням, но связанный по рукам и ногам увернуться от хлёстких ударов не мог. Скоро всю тело покрылось полосами кровоподтёков. Мишка обессилел и палачи оставили его в покое. Ювэй видел всё это и тоже вопил в ужасе. Его схватили и стали хлестать, но меньше. Толпа визжала и плясала от восторга, а Ювэй вопил срывающимся голосом.
Наконец всё закончилось. Мишка почувствовал, как жжение проходит и по телу разливается волна горячей крови. Его подняли и оттащили в тень на прохладную траву.
Мужчины стали готовиться расстрелять Мишку из самострелов и Ювэй в ужасе смотрел на эти приготовления. Он плакал и кусал губы, его с трудом удерживали сильные руки злодеев.
Мишку подтащили к дереву и привязали к нему. Он стал просить:
– Дайте попрощаться с мальчишкой, гады ползучие! И не трогайте вы его. Он ничего вам не сделал! А за меня отомстят!
Рыдающего мальчишку подвели, и Мишка жарко зашептал на ухо:
– Ты обязательно вернись к нашим. Возьми в кармане голубой камушек и передай Тин-линю. Он всё поймёт. Прощай!
Глава 47. Янхонг и Мишка
Ювэй судорожно сжимал камешек в грязной руке и, всхлипывая, плёлся за подвижным юношей лет семнадцати. Тот вёл его по едва приметной тропинке вниз по склону. Ювэя душили слёзы и ужас только что пережитого.
А юноша, вооружённый небольшой дубиной, уверенно петлял среди камней и быстро спускался к подножию горы. Он молчал и поминутно оборачивался на своего юного спутника, едва поспевавшего за ним.