Пыль на трассе
Шрифт:
— Джонни, ах, Джонни!
Харлоу печально посмотрел на нее.
— Папа все рассказал мне, — продолжала Мэри. — Ах, Джонни, что же нам делать?
— Нам?
Она долго смотрела на него, не говоря ни слова, потом отвернулась и вымолвила:
— Потерять в один день двух самых близких друзей!
Глаза у нее были сухие, но в голосе слышались слезы.
— Двух самых… о чем ты?
— Я думала, ты знаешь. — Теперь уже слезы потекли у нее по щекам. — У Генри очень плохо с сердцем. Он увольняется.
— У Генри? Вот бедняга. — Харлоу сжал ее руки и уставился в одну точку. — Не повезло старине Генри. Что же с ним будет?
— Да с ним все будет в порядке. — Она шмыгнула носом. — Папа переводит его в Марсель.
— Вот оно что. Тогда это даже к лучшему, ведь Генри все равно пора на покой.
Харлоу ненадолго задумался, потом свободной ладонью похлопал Мэри по рукам.
— Я люблю тебя, Мэри. Посиди здесь, ладно. Я мигом вернусь.
Спустя минуту Харлоу стоял в комнате Макалпина. Там же находился очень сердитый на вид Даннет. Лицо Макалпина выражало крайнее недовольство. Он упрямо качал головой.
— Ни за что на свете. Ни под каким видом. Нет, нет и нет. Даже слышать не хочу. Вчерашний чемпион мира — за баранкой неуклюжего трейлера. Да над тобой будет потешаться вся Европа.
— Возможно, — спокойно, без тени горечи проговорил Харлоу. — Однако надо мной будут потешаться еще больше, если узнают истинную причину моего ухода, мистер Макалпин.
— Мистер Макалпин? Мистер Макалпин? Для тебя, мой мальчик, я всегда был и останусь Джеймсом.
— Теперь уже нет, сэр. Вы могли бы объяснить все моим так называемым двоением, сказать, что оставляете меня в качестве консультанта. Чего проще? К тому же вам на самом деле нужен водитель трейлера.
Макалпин снова покачал головой — веско и непререкаемо.
— Джонни Харлоу никогда не сядет за баранку моего трейлера — и точка.
Макалпин закрыл руками лицо. Харлоу взглянул на Даннета, тот показал ему глазами на дверь. Харлоу кивнул и вышел из комнаты.
Даннет выждал некоторое время, потом заговорил безучастно и с расстановкой:
— В таком случае я тоже ставлю точку. Счастливо оставаться, Джеймс Макалпин. Работа с тобой доставляла мне удовольствие. Если не считать этой последней минуты.
Макалпин отнял руки от лица, медленно поднял голову и в недоумении уставился на Даннета.
— Что ты такое мелешь?
— А вот что. Неужели не понятно? Мне слишком дорого собственное здоровье, и я не хочу оставаться с тобой и мучаться всякий раз, как вспомню о том, что ты натворил. У этого парня вся жизнь в автогонках, он больше ничего не умеет, а теперь ему и податься некуда. Хочу напомнить тебе, Джеймс Макалпин, что всего за четыре года «коронадо» выкарабкалась из глухой безвестности и стала самой престижной и уважаемой гоночной автомашиной в мире — и все это лишь благодаря выдающимся способностям того парня, которому ты только что указал на дверь. Не ты, Джеймс, не ты, а Джонни Харлоу сделал «коронадо». Но ты не можешь позволить себе якшаться с неудачником, он тебе больше не нужен, и ты вышвырнул его вон. Желаю вам спокойной ночи, мистер Макалпин. Вы ее заслужили. У вас есть все основания гордиться собой.
Даннет шагнул к двери. Макалпин с мольбой в голосе тихо позвал:
— Алексис.
Даннет обернулся.
— Если ты еще хоть раз заговоришь со мной в таком тоне, я сверну тебе шею, — обессиленно произнес Макалпин. — Я устал, смертельно устал и хочу поспать перед ужином. Пойди и скажи ему, что он может получить в «Коронадо» любую должность — хоть мою, мне не жалко.
— Я был чертовски груб, — сказал Даннет. — Извини, пожалуйста. И огромное тебе спасибо, Джеймс.
— Не мистер Макалпин? — сдержанно улыбнулся Макалпин.
— Я сказал: «Спасибо, Джеймс».
Оба просияли. Даннет вышел, притворив за собой дверь, и спустился в холл, где перед нетронутым оранжадом сидели бок о бок Харлоу и Мэри. Над их столиком висела почти зримая пелена уныния.
Даннет взял в баре виски, подсел к Харлоу и Мэри, расплылся в улыбке, поднял стакан и провозгласил:
— Выпьем за здоровье самого быстрого водителя трейлера в Европе.
Харлоу не притронулся к своему напитку.
— Мне сегодня не до шуток, Алексис.
— Мистер Джеймс Макалпин внезапно и круто изменил свое решение, — весело сообщил Даннет. — Вот его последние слова: «Пойди и скажи ему, что он может получить в «Коронадо» любую должность — хоть мою, мне не жалко». — Харлоу покачал головой. Даннет продолжал: — Ей-богу, Джонни, я тебя не разыгрываю.
Харлоу снова покачал головой.
— Да я тебе верю, Алексис. Просто у меня в голове это не укладывается. Как тебе удалось… а впрочем, лучше не рассказывай. — Его губы тронула улыбка. — Меня что-то не тянет на должность мистера Макалпина.
— Ах, Джонни! — На глазах у Мэри заблестели слезы, но то были слезы радости. Она встала, обняла его за шею и поцеловала в щеку. Харлоу это слегка удивило, однако он не особенно смутился.
— Вот и умница, — похвалил ее Даннет. — Прощальный поцелуй перед отъездом самого быстрого водителя грузовика в Европе.
— Какой еще отъезд? — обомлела Мэри.
— Сегодня трейлер уходит в Марсель. Кто-то должен перегнать его туда. Обычно эту работу выполняет водитель.
— Фу ты, черт! — досадливо поморщился Харлоу. — Это я упустил из виду. Сию минуту?
— Как всегда. Дело, кажется, весьма срочное. Пожалуй, тебе следует немедленно переговорить с Джеймсом.
Харлоу кивнул и пошел в свой номер, где переоделся в черные брюки, темно-синий свитер под горло и кожаную куртку. Потом заглянул к Макалпину; тот лежал на кровати бледный, изможденный, словом, едва живой.
— Знаешь, Джонни, — признался Макалпин, — я передумал в основном из эгоистических побуждений. Ведь Биму и Бому, хоть они и хорошие механики, не под силу перегнать такую махину. Джейкобсон уже уехал в Марсель, чтобы подготовить все к утренней погрузке. Я понимаю, это очень трудно, но завтра к полудню необходимо доставить в Виньоль четвертый номер, новую опытную модель и запасной двигатель, ведь мы арендовали трассу только на два дня. Путь не близкий, и поспать тебе вряд ли удастся. Погрузку в Марселе нужно начать в шесть утра.