Пыл невинности
Шрифт:
Проснулась Скотти в своей кровати. Едва открыв глаза, тут же вспомнила о том, что произошло ночью, и резко села. Посмотрела на очаг, но, увидев пустое кресло, разочарованно вздохнула. Его матрац был аккуратно свернут и стоял у стены. Алекса нигде не было видно.
Скотти закрыла глаза и вновь легла. Она вытянулась, слегка вздрогнула, почувствовав между ног легкую саднящую боль, и с дрожью вспомнила о том, что произошло ночью.
Хотела ли она, чтобы это произошло? Да, хотела! Зачем лгать самой себе и говорить, будто он взял ее силой,
Скотти улыбнулась. Как Алекс сопротивлялся, изо всех сил боролся с желанием. Пытался вести себя, как джентльмен, старался не трогать ее, но, конечно, с самого начала знал, что это неизбежно произойдет.
Ей хотелось петь от радости. Теперь Алекс навсегда останется с ней в Йосемитской долине. Конечно же, теперь он прекратит свои глупые попытки выселить из долины всех жителей и сделать их бездомными! Как он может выгонять ее из дома, после того, что произошло между ними! Он никогда не сделает это после сегодняшней ночи!
Скотти Макдауэлл отбросила одеяло, встала и снова поморщилась от небольшой боли. Она пошла к ширме, внимательно глядя себе под ноги, но так и не нашла на полу осколков стекла. Помывшись, оделась и принялась готовить завтрак в надежде успеть к возвращению Алекса. Она не знала, где он, но была уверена, что он скоро вернется.
Возясь у печки, Скотти что-то тихо напевала, от счастья слегка кружилась голова. Завтрак был почти готов, когда дверь открылась и в хижину вошел Александр Головин.
Скотти посмотрела на него, и сердце учащенно забилось.
– Доброе утро! – весело поздоровалась она. – Захотел прогуляться перед завтраком?
Головин хмуро посмотрел на нее. Не сказав ни слова, снял куртку и повесил на крючок за дверью. В хижине повисло тяжелое молчание.
– Алекс? – испуганно окликнула Скотти, почувствовав неладное. – Что случилось?
– Я встретил у реки Тупи.
– Он придет на завтрак?
– Да, скоро придет. – Алекс упрямо отказывался смотреть на нее.
Скотти изо всех сил боролась с паникой. Она была знакома с этим ощущением и знала, что оно не предвещает ничего хорошего. Но в этот раз все будет по-другому. После сегодняшней ночи иного и быть не может.
– Я… тогда, наверное, нам надо подождать его… – неуверенно проговорила девушка.
– Перевал открыт, – неожиданно сообщил он ошеломительную новость.
Она пристально посмотрела на него. Вся радость исчезла, оставив вместо себя лишь страх.
– Не может быть, сейчас ведь только январь.
– Временная оттепель, – пожал плечами Алекс. – Перевал будет открыт до следующего снегопада.
Неожиданно Скотти Макдауэлл обнаружила, что двигается, как во сне. В голове метались обрывки страшных мыслей. Она хотела
– Я должен возвращаться в Сан-Франциско, Скотти.
Девушка проглотила скопившиеся в горле слезы и уставилась на огонь.
– Но… но ведь ты вернешься, правда? – Она повернулась и посмотрела на его затылок. Алекс стоял у окна и смотрел вдаль. Когда он не ответил, какая-то частичка ее сердца умерла. – Вернешься? – повторила девушка.
– Нет, – тяжело вздохнул Головин. – Не вернусь.
Все ее самообладание рассыпалось, как карточный домик.
– Но… но после сегодняшней ночи я думала… – растерянно пробормотала она.
– Ты неправильно думала. – Он замолчал и вновь отвернулся к окну.
Скотти попыталась сморгнуть слезы. Что же случилось?
– Алекс, – с глубоким вздохом начала девушка – если я… если я что-то сделала неправильно…
– Черт побери! Мое решение не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к твоим маленьким женским хитростям, В том случае, если ты еще этого не заметила, позволь мне тебе сообщить, что мир вовсе не вращается вокруг тебя.
Она попятилась, как будто он ее ударил.
– Но… но я думала…
Александр Головин резко повернулся и пронзил ее обжигающим взглядом.
– Что? Что ты думала? Только потому, что я перебрал и слегка опьянел, ты подумала, что тебе повезло? – В комнате зазвенел его язвительный смех, и Скотти задрожала. – Жизнь не сказка, малышка. Пора бы тебе уже это понять.
Ей показалось, что внутри у нее что-то оборвалось. Только не плакать! Ни в коем случае не плакать перед ним. А может, она больше никогда уже не будет плакать… О, как же больно слышать эти обидные слова! Как нестерпимо больно!
– Ясно, – сказала Скотти, стараясь говорить твердым голосом, но он все равно дрожал от слез.
– Сомневаюсь, что тебе ясно, – покачал он головой и смерил ее насмешливым взглядом. – Видишь ли, моя милая, я раскусил тебя.
С трудом проглотив ком, подступивший к горлу, Скотти недоуменно переспросила:
– Раскусил?
– Я видел подобные штучки сотни раз. Должен признаться, что иногда даже терял бдительность, однако после раскаивался в минутной слабости.
Скотти начала накрывать на стол. Ее руки сильно дрожали.
– Но на этот раз ты не потерял бдительности? – Она не имела ни малейшего представления, о чем он говорит.
Он снова посмотрел в окно, будто ждал Тупи.
– Это самая старая хитрость на земле, и к ней испокон веков прибегали женщины самой древней профессии.
Скотти не понимала, о чем он говорит, но не собиралась признаваться в своем невежестве. Несомненно, Алекс думал, что она знает, о чем идет речь. Какие хитрости? Какая самая древняя профессия?
– Наверное, мне следовало с самого начала догадаться, что с тобой эта хитрость не пройдет, – вздохнула она.