Пылай, огонь (Сборник)
Шрифт:
Как вы и говорили, оно было тщательно запечатано печатью желтого воска. Я увидела это при свете лампы на облучке кареты. — Флора помолчала, и лицо ее залилось краской. — Пусть будет известно хоть всему миру, — с отчаянием сказала она, — но я должна была быть с тобой. И всем было известно, куда ты этим вечером направился. И я решила, что письмо может быть адресовано мне.
— И ты его взяла. Ты сломала печать?
— Боже небесный, конечно, нет. Оно было адресовано полковнику Роуэну. Да и, кроме того, печать была уже сломана.
Чевиот уставился
— Господи! — воскликнул он. —- Еще лучше. А теперь, леди Корк, с вашего разрешения! Кому вы передали в руки ваше письмо после того, как написали его?
— Ну как же, конечно, Пег Ренфру! Я была наверху в своем будуаре и...
— Кому она передала его?
— Швейцару внизу. Кому же еще?
— Когда письмо попало в руки полковника Роуэна, — пробормотал он, глядя в пламя камина, — печать на нем была уже сломана. Значит, сломать ее могла, скорее всего, сама Маргарет Ренфру. — Он хлопнул в ладоши. — Да! Она поняла (прошу простить меня, мадам) ваши смутные намеки относительно украденных драгоценностей. Она поняла, что сейчас сюда явится полиция. Леди Корк! Вы заметили потом какие-нибудь изменения в ее поведении?
— Ага, — мрачно кивнула старуха. — Заметила.
— Она стала вести себя резче? Вызывающе? Испуганно? Скорее всего, испуганно, потому что... стоп! Заметили ли вы под покровом ее непроницаемой внешности какие-то угрызения совести? Призналась бы она в то время, если бы я стал задавать ей вопросы в лоб?
— Могла бы, — фыркнув, ответила леди Корк. — Скажу больше того: я думала, что она так и сделает. И я могла бы... ба, неважно! Кто знает, что делается в сердце одинокой женщины? Могла она, не могла... Но...
— Ясно. Убийца заткнул ей рот.
Стоя у потрескивающих в камине поленьев, жар которых заставлял его щуриться, Чевиот прикинул, что ситуация стала обретать определенные очертания.
— Он застрелил ее. Спокойно и хладнокровно. Лишь потому, что боялся разоблачения. Всего лишь из-за горстки драгоценностей. Из-за пачки грязных... прошу прощения: я имел в виду банкноты.
— Джек! — прервала его Флора. — Ради всего святого, откуда ты знаешь все эти ужасные выражения? «Неотесанные болваны». «Грязные бумажки». И еще дюжина. Где ты их набрался?
Чевиот застыл на месте. — Я... я и сам не знаю.
— Я спрашиваю, — продолжала настаивать Флора, — потому что некоторые из них встречаются в этой книге. В той, что я читала перед твоим приходом.
— В книге? — переспросил он, поворачиваясь к круглому столику.
К удивлению обеих женщин, он кинулся к нему и схватил книгу в кожаном переплете. Открыв ее, он взглянул на титульный лист.
— Она, — сказал Чевиот, — была опубликована пять лет назад. Должно быть, я читал ее, но то ли забыл, то ли не закончил. Но я не предполагал, что ты читаешь такие книги, Флора. «Ужасный результат азартных игр, завершившихся убийством бедной мадам Йор, а также процессом и осуждением Джона Туртелла, убийцы, и его сообщников, с добавлением...»
Флора торопливо перебила его:
— Нет, не в этой части! Во второй части книги! Посмотри дальше!
— «Бич игрока, — вслух прочитал он, — или исчерпывающее разоблачение системы азартных игр в метрополисе, а также...»
На титульном листе был еще текст, но он уже не стал читать его. Он быстро пролистал книгу до конца, бегло проглядывая страницы. Флора снова запротестовала.
— Нет, ты пропустил часть об азартных играх. Тут есть еще одно добавление. Об одном ужасном человеке, по фамилии Проберт, который имел отношение к убийству Йор, и что он рассказывал после того, как его выпустили. — Она запнулась. — Джек! 6 чем дело?
Никогда раньше она не видела Чевиота таким бледным; свет лампы падал на страницы книги, которую он держал в дрожащих руках.
У него были все основания для подобного поведения.
На четыреста восемнадцатой странице в глаза ему бросилась дюжина строчек, отпечатанных более темным шрифтом. Он медленно прочел страницу и последующие три, смутно усваивая их содержание, И наконец, шесть строчек наверху пятой страницы свели все воедино.
— Ну-ну! —проворчала леди Корк, бросая на него вопросительный взгляд из-под полей шляпы. — В самом деле, что это с вами делается?
— Я бы назвал это завершенностью, — сказал Чевиот.
— Завершенностью?
— Да. — Он закрыл книгу. — В сущности, мне это не было нужно. Тем не менее я получил подтверждение. Я нашел подсказку, где искать то, что мне нужно. — Он слегка улыбнулся, -— Вы имели в виду убийцу, мадам?
— Я не имела, но...
— Он у меня в руках, — без всякого выражения сказал Чевиот. — Он у меня в руках. — И он сжал пальцы правой руки. — Вот здесь.
— Итак, — провозгласила леди Корк, с такой силой ударив тростью об пол, что драгоценности едва не слетели с ее колен, — но кто же он, этот убийца? И как вам удалось его определить?
— Прошу прощения, мадам. Я еще должен поразмыслить.
— То есть вы мне не скажете?
— Не могу.
— Так! Прекрасные же у вас манеры! В таком случае я забираю свои драгоценности (большое вам спасибо за них) и удаляюсь.
Полная возмущения, причины которого ей и самой , не были ясны, она уже стала завязывать платок в узелок, когда вмешался Чевиот, Положив книгу на стол, он склонился к ней и помог завязать платок, затянув узлы на нем. Затем с наивозможной вежливостью взял у нее драгоценности.
— Мне очень неприятно, леди Корк, но пока еще я не могу позволить вам забрать драгоценности. Они должны предстать в виде доказательств.
На лице леди Корк появилось изумленное выражение.
— Я не могу их взять? Даже брошь? Мой свадебный подарок?
— Мадам, прошу простить меня! Они, конечно, будут возвращены вам. Если хотите, я вам тут же напишу расписку.
— Расписку! — вскрикнула леди Корк, словно это предложение оскорбило ее больше всего. — Расписку!
Опираясь на трость, она решительно поднялась на ноги, одернув наброшенную на плечи меховую шубу.