Пылающие алтари
Шрифт:
Не спешила Томирия к своим предкам. Еще не все счеты сведены с жизнью. Крепкая дума запала ей в душу. Год назад она послала на юг, к меотам, молодого темника Анта. Ему поручала старая жрица выполнить волю богов. Он должен там научиться возделывать пшеницу, из зерен которой, протертых плоскими камнями, смоченных молоком и обожженных на огне, получаются вкусные лепешки.
Этой весной кончался срок миссии Анта. Томирия берегла для него свадебный амулет — тяжелую шейную гривну с золотыми головами гривастых волков по
Когда Совет старейшин племени решит, что царице необходим муж, Ант предъявит амулет, данный ему старшей хранительницей обычаев предков.
Томирия ожидала Анта.
Когда наступало просветление сознания, она давала советы старому Ктесу, как починить ветхие стены крепости. За зиму хворост кое-где сгнил, образовав бреши, и земля высыпалась из стен.
Слушая царицу, Ктес кивал, а из глаз его ползли непрошеные слезы, росинками скатываясь на седую завившуюся колечками бороду…
От устья Дона до светлых вод Антикита, от болот Меотиды до большого, с пологими берегами Гирканского озера ходила молва, о красоте молодой повелительницы сираков. Многие вожди домогались брачного союза с Зариной. Но наиболее серьезным претендентом был могущественный багатар роксоланов Мегилла. Его боялись даже гордые эллины прибрежных городов Понта Евксинекого.
В конце весны в Успу прибыло пышное посольство со свадебными подарками Мегиллы. Греческие амфоры с вином и оливковым маслом, заморские ткани и украшения, сто коротких скифских мечей-акинаков и сто железных наконечников для копий, много скота и даже табун диких тарпанов, которых вели на арканах низкорослые скифы-рабы, посылал Мегилла своей воинственной соседке.
Сираки не пропустили посольство в город. Караван охраняли двести отборных воинов-лучников. А такое войско нежелательно в стенах степной крепости. Зарина в одежде воина выехала из ворот; за ее спиной рысил отряд тяжелой сиракской конницы.
— Прекрасная и мудрая царица Сиракская! Мой повелитель, могучий багатар роксоланов Мегилла, шлет привет и предлагает тебе свое сердце и милостивое покровительство. Ещё мать твоя, доблестная царица Томирия, присылала к нам посольство с предложением объединиться. Пусть послужат дары моего повелителя залогом вашего брака и союза двух народов..
И глава роксоланского посольства протянул Зарине золотую диадему тонкой эллинской работы.
Статная Зарина в мужском наряде ни в чем не уступала своим воинам. Только голова ее не была покрыта шлемом, и зеленые волосы крутыми волнами скатывались на панцирь. Она молча слушала посла коварного соседа. Мегилла не раз угонял за Дон табуны и стада, принадлежащие ее племени, разорял малые крепостцы по Ахардею. В большинстве случаев этими набегами руководил хитрый и жестокий Отей, тот самый, который теперь протягивал Зарине диадему. Он уже примерил мысленно ее к этим зеленым волосам, похожим на водоросли. Женщина, принявшая и надевшая диадему, по неписаным степным законам, давала согласие на брак. Да, неплохо будет выглядеть эта зеленоволосая в походном
Зарина не приняла диадему. Холоден был ее ответ. Слова падали, словно тяжелые камни в омут:
— Не я понадобилась Мегилле, а мой народ и мои земли. Передай своему повелителю, что Зарина не может стать его женой. Мужем Зарины будет тот, кому вручит моя мать брачный амулет. Это долг мой перед нею и моим народом. Но если бы даже Зарина и была вольна в своем выборе, не Мегилла, разоритель земель наших, стал бы ее супругом.
Такого оскорбления еще никто не наносил степному багатару. Отей, его верный пес, оскалил зубы. Рука сама нащупала рукоять персидского меча.
Захватить силой эту зеленую жабу! Спалить ее логово!
Но ниже склонились копья за спиной Зарины, кони нетерпеливо перебирают ногами. Да и она уже положила руку на пояс. Меч ее на локоть длиннее, чем у Отея. А силу ее удара знают и в скифских степях, и за Антикитом, на северных склонах Кавказских гор, и в эллинских приморских крепостях. Лисьи глаза верного Мегиллова слуги быстро обшарили воинов Зарины, и на рябом лице его заиграла улыбка:
— Мы уходим. Не пожалела бы после о своем отказе, царица!
— Проводите с честью доблестного военачальника за пределы родовых земель, — приказала Зарина.
Вернувшись в крепость, она сказала Ктесу:
— Зажигай факел войны, отец, собирай войско. Жди в гости теперь самого багатара. Не с добром придет он — с копьем!
Старый Ктес велел рабам заколоть и освежевать вола. Пахнущую сырой кровью воловью шкуру он расстелил у порога своей хижины и молча уселся на нее. Невдалеке рабы разожгли костер, установили большой котел. В нем будет вариться мясо забитого вола — угощение для старейшин. Все это, по старинному сарматскому обычаю, означало: Сидящий-на-Воловьей-Шкуре считает, что племени угрожает большая военная опасность и что он испрашивает согласия Совета старейшин зажечь факел войны…
Черный столб дыма от сырой травы, облитой животным жиром, увидят сторожевые посты и в свою очередь зажгут костры на дальних курганах. И так по всей степи. Сигнал о сборе дружин быстро дойдет до всех уголков, где проложили в траве широкий след высокие, в рост человека, колеса кочевых сиракских кибиток.
Из уст в уста, из хижины в хижину поползла по крепости тревожная весть:
— Спешите точить мечи, сираки! Старый Ктес собирает войско.
— К Ктесу идут старейшины! Он уже два часа восседает на шкуре вола!
Не успело солнце переместиться по голубому лугу неба на длину метательного копья, как все старейшины уже собрались вокруг Сидящего-на-Воловьей-Шкуре. Седовласые бородатые старцы с дубленной степными ветрами, почерневшей на руках и лицах кожей долго совещались, объясняясь больше жестами, чем словами. Потом Досимоксарф, самый древний и немощный старец, обратился к мужу верховной жрицы Томирии:
— Мудрый Ктес! Поведай нам, какая нужда усадила тебя на воловью шкуру? Что за беда грозит славному племени сираков?