Пылающие небеса
Шрифт:
Неуклюже, словно сонное дитя, Тит выбрался из ванны. Держась для устойчивости одной рукой за стену, он побрел по длинным гулким коридорам, останавливаясь каждую минуту, чтобы закрыть глаза и перевести дух.
Всякий раз при этом перед его взором разыгрывалась зловещая сцена: виверны и бронированные колесницы в небе в грациозном смертельном танце. Впервые видение посетило Тита в комнате для допросов, вытеснив образ матери и ее канарейки, прямо перед тем, как приступ ужасной боли лишил его сознания.
А теперь все повторялось, стоило закрыть глаза более чем на несколько секунд.
Фэрфакс
– Да, я создал свою лабораторию по подобию этого места. Но здесь все гораздо больше, правда?
Хранилище было раз в десять больше, а на его полках стояли все известные магическому сообществу вещества. Тит открыл ящики и сощурился – от головной боли двоилось в глазах.
– У нас проблемы. – Он и хотел бы заткнуться, но сыворотка правды все еще пульсировала в венах, а слабость была слишком сильна, чтобы с ней бороться. В любом случае Иоланта ничего не вспомнит, когда вернется в человеческий облик. – Боюсь, я не убедил инквизитора ни в чем, кроме желания пойти на экстраординарные меры, чтобы скрыть от нее правду.
Фэрфакс затрепетала в его руке. Или, возможно, задрожал сам Тит.
Он вылил себе в глотку набор лекарств, за ними – две бутылки тоника. По вкусу они напоминали простоявшую пару недель склизкую тухлую воду. Тит не потрудился сделать их менее противными, думая, что при необходимости окажется достаточно мужественным, чтобы не придираться к таким мелочам, как вкус и текстура.
Он ошибался и доказал это новым походом в туалет с целью избавиться от содержимого желудка.
Приковыляв обратно, Тит снял Фэрфакс с полки, куда посадил ее прежде, и отправился в другую часть хранилища, по дороге прислоняясь к стенам, дабы сохранять устойчивость.
– Мне нужно превратить тебя обратно, – сказал он, показывая Фэрфакс найденный стеклянный флакон с белыми гранулами. – Ты бы и сама превратилась в течение ночи, но лучше сделать это, пока я еще в сознании.
Затем отсчитал три гранулы. Канарейка пылко потянулась к ним, но Тит остановил ее клюв рукой:
– Нет, пока нет, если только ты не планируешь появиться передо мной обнаженной. Подожди, ты как раз это и собиралась сделать, да?
Соответствующий взгляд не удался – в висках снова застучало, и он поморщился.
Канарейка сильно клюнула его в тыльную сторону ладони.
– По-моему, леди слишком много возражает [3] , – процитировал Тит. – Неважно. Ты же не знаешь Шекспира, невежда.
С Фэрфакс в руке он зигзагами направился в соседнюю комнату, где временами спал, когда допоздна задерживался в хранилище. Вытянул простыню, накрывавшую тонкий матрас, посадил птицу на кровать, положил перед ней три гранулы и вновь накрыл всю кровать простыней, пряча под ней и Фэрфакс. Затем стянул с себя тунику и сапоги, чтобы ей было, что надеть. Тунике тоже досталось крови, но при данных обстоятельствах ее можно было считать вполне чистой.
3
«Гамлет», Шекспир, пер. И. Пешкова. Фразеологизм, означающий, что человек слишком
– Помни, это будет неприятно, и ты не сможешь двигаться сразу по превращении. Я подожду в хранилище.
Через несколько секунд она зачирикала, возможно, пытаясь удостовериться, что он освободил помещение.
– Я еще здесь, ковыляю потихоньку, – отозвался принц.
Фэрфакс снова защебетала. Вероятнее всего, она велела ему поторопиться, но Тит решил немного повеселиться. В его жизни так не хватало смеха.
– Ты беспокоишься? Представь, как себя чувствую я, дорогая.
Она чирикнула дважды подряд. Хотел бы он чувствовать себя лучше – тогда воображаемая беседа с ней явилась бы достойным использованием его времени.
– Как ты можешь помочь? Если бы только ты... – Тит остановился.
Он пытался, хоть и без видимого успеха, навести мосты между ними. Но разве это единственное его желание? Нет, амбиции Тита простирались гораздо дальше, чем казалось. Он хотел, чтобы она...
– Влюбилась в меня. – Тит ясно услышал слова, вытянутые из него сывороткой правды. – Если бы ты меня любила, все стало бы гораздо проще.
* * *
Превращение было ужасным, словно сотня грызунов пыталась проложить себе дорогу из-под кожи Иоланты.
Затем она лежала на месте, не в силах пошевелиться – и не только из-за физической слабости.
То, чего хотел этот юноша, пугало.
Иоланте посмеяться бы над его запросами. Ничто в нем не привлекало ее: ни корона, ни черное сердце, ни красивое лживое лицо.
И все же она внутренне трепетала, поскольку то, чего он хотел, не казалось невозможным.
Или невероятным.
* * *
– Я не умер и не при смерти, – сказал Тит в ответ на донесшийся от двери судорожный вздох Фэрфакс.
Она, неровно дыша, уже стояла рядом:
– Тогда почему лежишь на полу?
Приняв большинство своих лекарств, он вновь потерял сознание. А когда пришел в себя, легче всего казалось просто оставаться на месте.
– Ты заняла ближайшую кровать. Кстати, как прошла трансформация?
Фэрфакс не ответила, только подняла его на ноги и наполовину довела, наполовину дотащила до кровати в соседней комнате.
– Ты уверен, что не умираешь прямо сейчас?
– Абсолютно. Я умру при падении, а не удобно лежа в кровати.
– Что?
Проклятая сыворотка правды все еще бушевала в венах. Надо следить за собой – Фэрфакс уже не птица.
– Не сделаешь мне чаю? Все необходимое найдешь в хранилище, в буфете под глобусом.
Она одарила его взглядом суженных глаз, но вышла и вернулась через несколько минут с двумя дымящимися кружками и жестянкой непортящегося печенья.
Тит попытался сесть.
Фэрфакс твердо положила ладонь ему на грудь:
– Лежи.
– Как же мне пить чай лежа?
– Забыл, кто я? – К нему подлетела капля, цветом и прозрачностью напоминающая дымчатый кварц. – Вот так и будешь пить лежа.