Пылающий город
Шрифт:
– Кэ-эп, – позвал Устин, – они прекратили пальбу.
Лем вздрогнула. Кто-то испытал бы облегчение, но после взрыва она приготовилась к худшему.
«Ну же, красотка! Окажись это Белые совы, вы были бы уже мертвы!» – угрюмо подбодрила себя капитан.
– Нужно дать знать «Аве Асандаро», где мы. В такую бурю легко напороться на собственный фюзеляж. Закрепимся на чердаке и попытаемся выиграть время.
Никис молча протянул Лем сигнальную ракетницу.
– Забаррикадируйте спуск, – приказал Севан и, сменив Иклида, помог Ропулусу встать.
Лем поднялась на чердак, а гитец довел туда агента, пока остальные двигали мебель. Шкаф, комод, кровать и дюжина стульев поглотили под собой лестницу на первый этаж, но не заглушили треск, с которым вылетели остатки входной двери.
Сообщники Микаила вошли в дом. Через секунду под баррикадой точно хлопушка взорвалась.
Колин сосредоточился, гипнотизируя взглядом пол. Материальная преграда для обычного человека была для чтеца лишь эфемерной вуалью. Он загибал пальцы, считая чужие разумы и подслушивая мысли; руки дрожали.
Происходившее напоминало ему дурной сон. Пять… нет, семь человек, которых прикрывали с улицы. Все, кроме одного, намеревались закончить начатое. Последний надеялся, что после взрыва и стрельбы не осталось живых. Он не хотел убивать, но боялся осуждения товарищей за недостаток рвения.
Колин почувствовал к нему жалость.
Чтец сообщил всё агентам и вскользь пробежался по их сознаниям. Никис бесился из-за раны Ропулуса и одновременно боялся за его жизнь. Иклид не верил в спасение, но выполнял свой долг. Ропулус смирился со смертью. Рядом с ним ощущался вымотанный Севан, у которого болела каждая клеточка тела. Устина лихорадило, однако он ни на йоту не сомневался в капитане. Сознание Лем звучало вдалеке: «Я не затем вышибла Илоне мозги, чтобы сдохнуть здесь. Виго, цверг подери, где мой корабль?..»
Колин слабо улыбнулся – ему нравился пылавший внутри нее огонь – и вдруг схватился за бедро.
Сообщники Микаила стреляли по баррикаде. На обломках лестницы что-то гулко хлопнуло во второй раз, и к потолку взлетели щепки и мебельная пыль.
Чтец отрешенно опустил глаза. Быстро пропитывавшая штанину кровь и кровь на пальцах показались ему бутафорской смесью. В Церковной школе объясняли, как у людей в критических ситуациях повышается адреналин, и они не замечают ран. Но в глубине души Колин не верил, что его однажды подстрелят. Теперь, истекая кровью, он и вправду не чувствовал боли.
– Че встал?! – Никис схватил чтеца за плечо и потащил на чердак.
За их спинами завал заскрипел, затрещал – заходил ходуном до основания.
Третий хлопок – сообщники Микаила пробились на второй этаж за беглецами.
Чернели шлемы, блестели ружья и тяжелые боевые нагрудники. Мятежники использовали обмундирование «Бастиона» с контрабандного склада. Беглецов спасало лишь то, что преследователи не умели им пользоваться.
На чердаке Никис оттолкнул Колина на руки Иклиду и запер дверь. Схватил стоявшую рядом трехногую вешалку, заклинил ручку и поспешно отпрыгнул за объемный сундук от прошивших тонкую створу пуль. Там залег на пол, не пощадив сплетенные трудолюбивым пауком тенета и выхватив «таган».
Конец ознакомительного фрагмента.