Пылающий город
Шрифт:
Ольга ранили в последнем рейде. Служивший на фрегате целитель, просветленный Церкви Белого Солнца, до сих пор пытался поставить Лиса на ноги. Однако даже божественный дар плохо справлялся с дробью в груди.
Пехотинцы рассыпались по барже. Диров махнул рукой своей группе.
Судно было стандартной планировки. Верхняя палуба – для контейнеров с грузами. Внизу – машинное отделение и вместительный трюм, куда можно напихать ещё товара. Командная рубка – на корме.
Великан Павел Атлид двинулся напролом, точно носорог. Винтовка в его руках то взрывалась выстрелами, то замолкала, и в дело шел штык. Дважды или трижды изгои пытались повалить великана на палубу. Он разбрасывал их, как мелких ящериц, не останавливаясь и не всматриваясь в мерзкие лица. Словно дикари были обычными противниками, а не змеелюдами из жутких баек.
Капрал Марк Кройц, усатый горец, не скрывал отвращения, добивая уцелевших. Изгои выглядели точно помесь человека с игуаной. У одних кожу местами покрывала чешуя. У других вместо носов чернели две щели. Третьи смотрели немигающими желтыми глазами и передвигались с поразительной скоростью. Парад уродов: рассекающие спины гребни, вытянутые ноги, когтистые пальцы. Речь – сплошные свист и шипение. Оружием изгоям служило всё подряд от заточенных металлических штырей до трофейных револьверов и винтовок.
Чем ближе группа Дирова подходила к квартердеку, тем чаще попадались тела харанцев.
Лейтенант увидел, как крупный изгой вышвырнул за борт раба в белых тряпках, двумя прыжками добрался до одного из бортовых пулемётов и схватил черноволосого матроса-стрелка.
Диров вскинул винтовку, прицелился.
Два силуэта боролись в кольце мушки: харанец вырывался из лап изгоя.
Палец лейтенанта напряжённо задрожал на спусковом крючке: «Двинь ему уже, слабак!»
Будто услышав его мысли, матрос высвободил руку и врезал противнику в челюсть. Тот разжал хватку.
Выстрел Дирова снес изгою полчерепа.
Труп рухнул на принайтованные ящики. Харанец отскочил за пулемётный щит и сжался, дрожа от страха.
Неожиданно по барже разнесся высокий свист. Невидимый вожак изгоев восстанавливал порядок среди своих бойцов. На верхней палубе дикари начали стягиваться к корме.
Диров насчитал навскидку дюжину противников. Он поймал взгляд Павла и указал великану на одну из трех лестниц к рубке, правую боковую. Вожака следовало искать там. Изгои всегда старались захватить корабли и увести с людьми и грузами. Одно Белое Солнце ведало, зачем.
Павел скользнул вверх по трапу. Марк – за ним.
Даниил Кипула, худощавый гитец с ухоженными бакенбардами, выглянул из-за угла, доложил:
– Главнюк на линии, – и прицелился в сутулого изгоя-карлика в боевом жилете; на лысой голове алел берет с ржавой бляхой.
Выстрелил – и едва скрылся от ответной очереди.
– Наверх, наверх! – подогнал Диров.
Лейтенант шел последним и попал под обстрел. Несколько пуль впечатались в нагрудник около живота. Диров бросился на пол и перекатился за угол рубки, краем глаза отметив высокую тень Павла.
Великан промчался мимо центрального трапа, стреляя на бегу. Казалось, он не целился, но карлик отлетел к фальшборту, безвольно откинув голову на планширь. Оружие выпало из когтистых лап. Под ногами растеклась темная кровь.
Изгои встревоженно загомонили.
Диров воспользовался их замешательством и отдал пару коротких приказов. Даниил метко швырнул гранату со слезоточивым газом. Марк стал отстреливать противников с математической точностью: одна пуля – один труп.
Какой-то отчаявшийся изгой попробовал забраться наверх по трапу со стороны пехотинцев и атаковать со спины. Но не заметил Павла. Великан вынырнул сзади, быстрым движением сломал ему шею и отбросил тело. На широком лице с тяжёлым подбородком не дрогнул ни один мускул.
Диров дважды ударил прикладом в дверь рубки:
– Крылатая пехота! Все целы?!
– Д-да-а… – пролепетал писклявый голос.
Лейтенант закинул винтовку на плечо и взялся за рацию:
– Кейтид, что у вас?
– Мы заперлись. Их штук десять. Тут… Короче, нужны вы.
– Принято. Вторая группа, замените нас у рубки, – Диров повернулся к подчиненным: – За мной.
На мостике «Вентас Аэрис» Алеманд допил чай и возвратил чашку Бертреву – не глядя, точно зная, что валет предугадает желание и возьмёт.
Тот убрал посуду и склонился над подносом. Бертревы служили Алемандам уже много поколений и гордились своей династией.
– Сэр, первые три баржи в безопасной зоне, – сообщил Карсов. – Перешли в дрейф.
– Прекрасно.
Помощники Карсова продолжали сортировать непрерывный поток докладов. Алеманд скользил взглядом по экранам.
Он держал в голове всю схему сражения и жалел лишь, что не может, как в прошлом, присоединиться к эскадрилье на перехватчике. Фрегату требовался командир, а не дополнительный пилот.
– Спросите, не нужна ли им помощь.
Его словам аккомпанировал оглушительный взрыв. Мостик озарили оранжевые отблески.
Карсов вскинул голову, в ужасе уставившись на клипер. Корабль изгоев окутали огонь и клубы дыма.
Лейтенант подался вперед, сжав кулаки:
– Харут!
Алеманд прищурился. С плеч как Катуэйские горы свалились, когда из пламени вынырнул «колубриум» Левицкого. Перехватчик не пострадал, но из двух ракет под брюхом висела одна.
Связисты обрадованно зашумели.
– К работе! – прикрикнул Карсов. Прикушенный уголок рта подергивался в нервной улыбке: они с Левицким дружили.
«Колубриум» заложил вираж, намереваясь снова отправиться в пробитую «Вентас Аэрис» брешь. Рядом пристроился перехватчик Даремина. Майор условными жестами приказал выпустить последнюю ракету и уходить. Левицкий выразительно хлопнул ладонью по шлемофону и кивнул.
Через миг «колубриумы» синхронно закрутились по спирали, сбивая с толку наводчиков клипера и готовясь к новой атаке.