Пылающий меч
Шрифт:
— Царица Яххотеп приняла правильное решение, — заговорила Тетишери. — Нужно как можно дальше отвести опасность от Фив, оберегая фараона, который должен возрастать в мире, набираясь сил и мудрости.
Яххотеп взглянула на сына и убедилась, что он не будет возражать против принятого ею решения.
— Хирей и Карис отвечают за безопасность фараона, — уточнила Яххотеп. — В вашем распоряжении останется сторожевой дворцовый отряд который я усилю воинами, выбрав их лично. Если мы будем побеждены под Пер-Камосом, голубь принесет вам весть, и вы спрячете фараона, чтобы со временем он смог продолжать борьбу.
Грифоны выглядели столь устрашающе, что Минос сам не решался поднять на них глаза. Питая в себе жажду убийства, он сумел и их взгляд сделать убийственным. Художник мог поручиться, что чудовища, охраняющие трон владыки, готовы ринуться вперед и разодрать в клочья каждого, кто только осмелится к ним приблизиться.
— Еще одно небольшое усилие, и грифоны станут совершенством, — пророкотал хриплый голос Апопи. — Поправь левый глаз, в нем не хватает отблеска, который сделает моих стражей беспощадными.
Художник сглотнул слюну и задал вопрос, который жег его язык вот уже много дней:
— Какую еще работу вы поручите мне, господин?
— Ты и твои товарищи будете расписывать дворцы в других городах Дельты. Благодаря вашему искусству боги Египта наконец исчезнут, зато повсюду будут воздвигнуты лабиринты и арены для игр с быками. Никто больше не посмеет бунтовать против меня.
Минос понял, что владыка не отнимет у него жизнь до тех пор, пока тот будет служить ему своим искусством, но родного Крита ему не увидеть больше никогда.
Апопи оставил художника и направился в крошечный, похожий на каменный грот покой, расположенный в самом центре крепости. Только в нем верховный правитель чувствовал себя в полной безопасности и был уверен, что никто его не подслушает.
Владыка тяжело опустился на стул из сикоморы.
Телохранители проводили к нему флотоводца Яннаса.
— Затвори дверь, Яннас.
Яннас привык к ужасам сражений, не боялся смерти, но даже его впечатляло мрачное помещение и лицо Апопи, который пользовался своим безобразием как самым страшным оружием.
— Ты доволен нашей новой линией обороны, флотоводец?
— Да, владыка. Египтянам больше не удастся прорваться к Аварису, наша столица вне досягаемости.
— Но тебе ведь этого мало?
— Мало. Я предпочел бы напасть на врага, уничтожить его и разрушить Фивы.
— Час настал, Яннас. Ты можешь бросить свои войска в атаку.
14
Чувство благодарности и восхищения согрело душу градоправителя Эмхеба.
Восхищался он благородной царицей Яххотеп — как только воины увидели ее на борту передового судна, куда только подевались их усталость и отчаяние? Они вновь обрели отвагу и мужество и готовы были умереть за царицу Свободу. Успокоило Эмхеба обилие привезенного оружия и серьезность оборонительных работ — теперь Пер-Камос превратился в настоящую крепость, способную противостоять натиску гиксосов.
Хонсухотеп, со свойственной ему тщательностью, выстроил в ряд военные суда, создав из них серьезное заграждение. Берега покрылись сетью рвов. Незаметные из-за трав и кустов, они должны были стать опасными ловушками для гиксосских боевых колесниц. За рвами были приготовлены позиции для искусных лучников — градом стрел они встретят тех, кто прорвется через первую цепь заграждений.
Неши тем временем следил за тем, как в тени сикомор и пальм натягивали прочные и надежные шатры — убежище для усталых и раненых. Поодаль работали каменщики, воздвигая прочную казарму.
Усач и Афганец занимались военными учениями, отрабатывая со своими подопечными боевые приемы. Яххотеп следила за земляными работами, задумав выкопать несколько отводных каналов, которые могли сыграть в битве решающую роль.
На знаменах красовался знак, объединяющий всех борцов за свободу: серебряный диск луны, плывущий на серпе-барке, обозначающий первый слог имен Яххотеп — Ях — бог луны, дающий силы сражаться. Вторая часть имени — «хотеп», означающая «мир», была пока только мечтой.
Когда царица подняла меч Амона перед своим сосредоточенным и исполненным веры войском, каждый ратник почувствовал, что непобедим. Первые лучи солнца упали на меч, и клинок запылал огнем. Смотреть на огненное сияние было невозможно, зато яркие языки пламени дотягивались до сердец и зажигали в них огонь мужества и отваги.
Градоправитель Эмхеб не мог не преклоняться перед царицей — он помнил ее юной девушкой, жаждавшей освобождения своей страны, и с тех пор эта жажда с каждым годом только возрастала.
— Фивы надежно защищены, госпожа? — осведомился он.
— Их охраняет один боевой корабль и небольшой отряд дворцовой стражи. Склады оружия там пусты. Главная битва будет здесь, Эмхеб. Ни один гиксос не должен пройти дальше Пер-Камоса.
Быть лазутчиком и соглядатаем в стане противника всегда нелегко, а когда твой противник — хитроумная Яххотеп, трудности возрастают во сто крат.
Мало того, что передать послание в Аварис представляло собой немалую головоломку, еще сложнее было сообразить, что же написать в нем.
Царица умела каждому дать четкое задание, но только она одна знала то целое, что сложится из многих деталей.
Почему она оставила Фивы? Для отвода глаз? Или это приманка? Пер-Камос в самом деле готовят как передовую линию обороны? Или он станет надежным тылом для готовящегося нападения на Дельту? На эти вопросы и на многие другие лазутчик не мог ответить. Он не понимал, почему владыка гиксосов до сих пор не напал на Фивы? Не иначе что-то случилось в Аварисе, и неприятные события удерживают его в столице.