Пыльца фей и заколдованный остров
Шрифт:
Впервые в своей жизни Прилла почувствовала гнев.
— Дорогая старая карга, если ты улетишь, а Рени вернётся с гребнем, то всё рухнет именно из-за тебя.
Видия обернулась.
— Дорогое дитя, Рени мертва.
— Нет! Нет! Мы же не знаем, что там происходит под водой.
— А почему именно из-за меня всё рухнет?
— Потому что мне одной не справиться с гребнем, Рени и тележкой.
Видии это
Прилла пристально смотрела на воду. «Рени, пожалуйста, не умирай», — приговаривала она про себя.
А в «ветреной комнате» Рени всё еще неподвижно лежала на руках у русалки. Суп не могла понять, жива ли она. Не такое уж это весёлое развлечение — мёртвая фея. Она надавила Рени на живот.
— Фея, проснись!
Рени открыла рот. Горлом и через нос у неё хлынула вода. Она откашлялась и вдохнула воздух.
Мать-Голубка закрыла глаза, но Динь не думала, что она спит. Она просто не желала ни на что смотреть, и время от времени на щеке у неё подрагивала жилка.
«Это от боли», — сказала себе Динь. Ей хотелось что-нибудь сделать для Голубки, но что тут сделаешь? Она снова начала наигрывать «Мелодию фейской пыльцы» на своей карманной арфе. Она решила, что будет играть и играть, и, если даже пальцы её покроются волдырями, она пустит в ход пальцы ног.
Теперь, когда Рени продышалась, у неё появилась возможность объяснить, с какой целью она прибыла к русалкам.
Суп отлично могла себе представить, каково будет феям утратить возможность летать и вообще всё их фейское волшебство. Она охотно согласилась отдать Рени свой гребень. Тем более, что у неё и так было полно гребней и расчёсок.
Но она хотела кое-что получить взамен.
— Я тебе подарю гребень, но и ты сделай мне...
— ...подарок. — Рени пожалела, что ничего не захватила с собой. — Хочешь, я подарю тебе мой пояс?
Конечно, это не очень шикарный дар, но больше у неё ничего не было. Правда, это был замечательный пояс, сплетённый из жучиных усиков.
— Нет, не то, — сказала Суп. — Поясок, конечно, хорошенький, но мне надо... Да, вот что... Мне нужна волшебная палочка!
О, только не это!
—У фей с острова Нетинебудет не бывает волшебных палочек, — объяснила Рени. Суп удивилась.
— Как это: у фей — да нет волшебных палочек?
— У нас их нет. Это только у фей на Большой земле...
— Ну так ты достань мне у них волшебную палочку. Я подожду. И она вынула гребень из своих волос и протянула его Рени. Рени взяла гребень. «О волшебной палочке подумаем после», — решила она про себя. Она поблагодарила Суп и, толкая гребень перед собой, стала всплывать на поверхность. Наверно, Видия и Прилла решили, что она утонула. Но Рени всё же надеялась, что они её ждут.
А они как раз спорили о том, прошли ли уже полчаса. Прилла сделала сальто в воздухе и в этот момент увидела Рени. Взявшись вместе, Прилла и Видия погрузили гребень в тележку, а потом помогли забраться туда и Рени. И ещё они не забыли взять ботиночки и крылья Рени.
На Площади Фей они погрузили в тележку разбитое яйцо,
— Поторапливайся, дорогое дитя, — съязвила Видия. — Нечего заставлять дракона томиться в ожидании.
Прилла взялась за шнурок тележки и полетела вперёд. Она всё думала: «Неужели этот Кито такой злющий, что откажется от наших даров, даже если они ему понравятся? Неужели он захочет, чтобы неуклюжики и звери на острове постарели и умерли? Или захочет, чтобы феи остались без фейской пыльцы?
И неужели найдётся на свете такое существо, которое может пожелать смерти Матери-Голубки?»
Глава ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ.
Тележка с шариками была такой тяжёлой, что не могла подняться выше, чем на несколько дюймов. Порой она натыкалась на пни или камни. Весь дневной запас пыльцы израсходовался, когда они перелетели через реку Во. Настала ночь, и Рени распорядилась остановиться и подождать утра.
А за ночь всё подёрнулось пеленой снега. Когда Рени увидела снег, её охватил ужас. Остров выглядел красиво, но что ж это будет, если снега выпадет, скажем, на два дюйма? Он окажется феям по пояс. А если на шесть? Тогда он их просто похоронит.
Спавшему в подземном доме Питеру Пэну одеяло доходило только до середины груди. Он поддёрнул одеяло, но тогда вылезли наружу ступни и лодыжки. Он встал и чуть не задел головой потолок. За ночь он вырос на несколько дюймов!
Капитан Крюк отодрал ножку от стола в своих парадных покоях, чтобы опираться на неё при ходьбе. У него болели ноги.
Медведь, живший на острове, хотел было наловить рыбы, но забыл, где находится ручей Хавендиш.
К удивлению Динь, Мать-Голубка выглядела в это утро получше. Она и чувствовала себя получше. Она замёрзла и враз постарела, но не ощущала себя больной.
Она каким-то образом поняла, что яйцо находится на пути к Кито. Её тело стало понемногу восстанавливаться. Она ждала, она надеялась, что её драгоценное яйцо возродится.
— Я голодна, — произнесла она. Она и не думала, что когда-нибудь ещё сможет проголодаться. Динь хотела её обнять, но удержалась, побоявшись, что сделает ей больно.
— Я принесу завтрак, — сказала фея. — Много-много еды. — Она окликнула Нильсу, разведчицу, зависшую над их головами:
— Нильса, я — за завтраком!
— Хорошо! — отозвалась Нильса, которая со времён ураган ела лишь один раз.
Динь помчалась вдоль берега, то бегом, то немного подлетая и всё время
оглядываясь, не покажется ли часом какой-нибудь ястреб. Она надеялась быстро вернуться.
Когда феи — участницы поисков проснулись, то обнаружили, что ночью заснули на краю обширного луга. На горизонте маленьким треугольничком вырисовывалась гора Тортс, где был заключён дракон Кито.
Рени посыпала всего по четверти чашки пыльцы на Видию и Приллу и ничего на себя — она теперь всё равно не могла летать. Видия разъярилась.