Пылкий романтик
Шрифт:
– После ваших заявлений в доме Леклера, граф, – начал Джулиан, – я решил, что вы ожидаете встречи со мной. Надо сказать, я весьма удивлен вашим внезапным решением вернуть графиню в ваш дом!
– В самом деле удивлены, сэр? А я полагал, графиня уже успела поведать вам о переменах в моем настроении. Ведь, кажется, не осталось ничего, о чем бы она не рассказала вам!
– Точнее, граф, – Джулиан поднял бровь, – удивляет меня не столько перемена ваших настроений, сколько ваша уверенность в том, что для графини эта перемена может что-то значить. Сомневаюсь, что за время разлуки она вдруг начала питать к вам более нежные чувства!
– Вот-вот, я не могу больше терпеть
– Почему бы вам самому не связаться с ней? Написали бы ей письмо, к примеру...
– А куда я напишу? Я же ведь не знаю, где она! Только не надо, сэр, рассказывать мне сказки о том, что она по-прежнему в Неаполе. Я точно знаю, что ее видели в Лондоне. Уверен, что вам-то отлично известно, где она. Я прекрасно знаю, что вы – тот, кому она в первую очередь доверила бы свои тайны. Вы, как раб, готовы исполнять малейшие ее капризы, стоит ей лишь пальцем пошевельнуть. Вас она и тогда использовала, чтобы шантажировать меня. Брат ее еще может не знать, где она, но чтобы этого не знали вы! Никогда не поверю!
Глазбери поднялся и пересел поближе к камину, словно само нахождение рядом с Джулианом было для него неприятно.
– Я знаю, – произнес граф, – что она изменяла мне в Неаполе направо и налево. Она нарушила свою часть договора. Почему после этого я должен продолжать соблюдать свою?
– У вас есть доказательства, граф? Мало ли кто о чем судачит.
– Ее все время видели в компании то с одним, то с другим мужчиной. По-вашему, это не доказательство?
– По-моему, еще недостаточное. Быть в компании с мужчиной – это еще ничего не значит.
– Меня не волнует, спала ли она с ними. Если вы еще помните о нашем договоре, мистер Хэмптон, я тогда предоставил ей свободу с условием: она не сделает ничего, что может скомпрометировать мое доброе имя. Она дает повод для сплетен! Это уже выходит за всякие рамки. Мне этого уже достаточно. И я, как законный муж, вполне имею право потребовать...
«Вот оно! – усмехнулся про себя Джулиан. – Вот они, взгляды графа Глазбери на брак! Жена для него – такая же собственность, как слуга, как раб. К несчастью, он действительно имеет право потребовать – закон на его стороне...»
– На вашем месте я бы не стал так возмущаться поведением вашей супруги, граф, – стараясь соблюдать спокойствие, произнес Джулиан. – Мне известно, что на вашей совести тоже немало грешков, которые могут весьма сильно скомпрометировать ваше доброе имя.
Глазбери кинул на него презрительный взгляд:
– Я знаю, мистер Хэмптон, что вам известно. Но вы не посмеете использовать это – кишка, как говорится, тонка. Можете шантажировать меня сколько угодно, сэр. Не запугаете!
Джулиан знал, на что намекает Глазбери. Несколько лет назад граф получил некое анонимное письмо, автор которого намекал, что ему известно кое-что о Глазбери, и требовал платы за молчание. Решив, что автором письма может быть только Джулиан, граф при встрече с ним вылил на него целый ушат ответных угроз. Поскольку новых писем не последовало, Глазбери решил, что угрозы его возымели действие.
Вот только Джулиан на самом деле не имел к таинственному посланию ни малейшего отношения.
– Не знаю, сэр, тонка ли у меня, как вы изволили выразиться, кишка, – спокойно отрезал Джулиан, – но графиня, насколько я знаю, весьма настроена использовать то, что ей известно, против вас. Вы можете считать тот договор нарушенным, она же по-прежнему намерена сохранять свою свободу, сэр.
Вальяжно откинувшись в кресле,
–Я считал вас неглупым человеком, Хэмптон. Но похоже, вы упорно не хотите замечать, что сложившаяся ситуация как нельзя кстати работает на меня. Да пусть теперь она рассказывает обо мне что угодно! Кто ей поверит после того, как о ее собственных похождениях уже стало известно на другом конце света? Кто поверит женщине, которая бросает законного мужа, графа и пэра, между прочим?! И разъезжает в компании каких-то весьма сомнительных типов, словно для нее вовсе не существует таких понятий, как верность и чувство долга? Посмотрите на все это глазами света. Не будет ли в его глазах выглядеть весьма подозрительным то, что она столько лет молчала о причине разрыва с мужем – извращенных плотских пристрастиях? Что же она только теперь, когда сама уличена в неблаговидном поведении, вдруг заговорила об этом?
Джулиан невольно поморщился. Графа, казалось, нельзя было прошибить ничем. Эта твердолобость – едва ли не самое отталкивающее в нем. Джулиан вдруг увидел грязную душонку графа во всей отвратительной наготе.
… Он стоял напротив Глазбери, глядя ему прямо в глаза. Косые лучи заходящего солнца золотили верхушки деревьев, легкий летний ветерок навевал прохладу. Ничто не нарушало тишины. Все в природе казалось исполненным покоя.
Наконец появился третий человек, которого ждали оба. В руках его била раскрытая коробка, в которой поблескивали два новехоньких пистолета.
—К барьеру! – послышался голос.
Заняв позицию, Джулиан тщательно прицелился и...
—Она с самого начала держала вас за идиота, Хэмптон! Уверяю вас, вам известно далеко не все...
– Вполне достаточно того, что мне известно, чтобы презирать вас, граф.
– Да! – усмехнулся тот. – Эта пташка умеет, если надо, пустить слезу! Могу себе представить, в каких красках она все это расписывала, сэр. Весьма правдоподобно. Только такой олух, как вы, мог бы поверить ей. К вашему сведению, ей нравились мои игры, она сама просила еще и еще.
...колени графа подогнулись, и его безжизненное тело упало лицом в траву...
– Я заставлю ее вернуться! – Глазбери смерил Джулиана ледяным взглядом. – И заставлю ее родить мне наследника! В этом она до сих пор упорно отказывала мне. И я бы настоятельно советовал вам, Хэмптон, хорошенько подумать, прежде чем вставать у меня на пути. С Леклером мне, возможно, еще пришлось бы повозиться, но вас я раздавлю, как червяка.
– Мне достаточно угрожали на моем веку еще и не такие, как вы, поверьте. Графиня уже не девочка, граф. Ей далеко за тридцать. Рожать в таком возрасте в первый раз чревато осложнениями.